– Вставай, Проводник! – не унимался я.
Он повернул голову и внимательно посмотрел на меня, словно только что заметил. Затем встряхнул плечами и с усилием встал. Копоть тихо ссыпалась вниз, обнажая стертые черты. Проводник в этот миг был похож на скульптуру, высекающую себя из черного мрамора. Он перегнулся через борт в лодку и начал энергично очищать ее от заполнившей черноты. Когда полость лодки вновь стала пуста, он предложил мне лечь внутрь. Я послушно лег, не понимая еще, зачем это надо. В голове крутились ассоциации с обрядами погребения, мне было тоскливо и вообще очень нехорошо.
– Знаешь, в жизни каждого существа наступает момент, когда абсолютно всё надоедает. Вы, люди, меняете работу, привычки, семьи – и живете дальше. А здесь не такой большой выбор. Точнее сказать – его вообще нет.
Кажется, я начинал понимать, к чему он клонил.
– Среди нас всё же есть тот, кому надоело жить. И это не ты. Просто, знаешь… возить вас, засранцев, туда-сюда – не самое великое удовольствие, – сказал Проводник и слегка улыбнулся. – Мне надо на покой.
Проводник коснулся моей головы и начал массировать ее знакомыми движениями.
– Но я не хочу бросать тебя здесь, – продолжил он. – Сейчас я в последний раз отправлю тебя в чей-нибудь сон. И ты не вернешься. Я не говорил тебе, но… в снах можно жить.
– Ты же говорил, что это неверный выбор?
– Другого выбора у тебя уже нет. Просто не возвращайся и не зли стражей чужого ума. Веди себя, как в гостях – и проживешь подольше. Конечно, это не жизнь, а своего рода форма существования, но всё же, думаю, это хорошая альтернатива смерти здесь.
– А что, если я не хочу иную форму существования?
– Не глупи. Это мой последний подарок тебе, отнесись к нему с должным трепетом.
– Не выйдет, – я отчаянно улыбнулся и помотал головой. – Нет звезд.
– Для зорких глаз их еще предостаточно.
И Проводник принялся наводить мой взгляд на разные участки неба – и действительно оказалось, что там есть слабые светила. Проводник сменил несколько точек и остановился наконец на одной. Маленькая звездочка едва заметно дрожала на окраине неба. Мне стало невыразимо тоскливо, я не хотел расставаться вот так, но:
– Вещь тяжелее слова. Слово тяжелее мысли, – шепнул мне в ухо Проводник.
Зрительный фокус уцепился за бриллиантовую точку, и через секунду слабое мерцание разлилось в потоки света. Мое внимание скользнуло по ним, и звезда распахнулась новым сном.
Во сне шел дождь. Он показался мне таким живым и теплым, что хотелось просто стоять под ним вечно. Капли смывали боль и усталость, дождь был сосредоточен в своей работе, и тем был осмысленен. Кажется, Проводник был прав – здесь в любом случае было лучше, чем в том месте, где я его оставил. Но едва я вспомнил про Проводника, как вмешалась совесть. Я не мог бросить его там. Я понимал, что мое возвращение ничего не поменяло бы в наших судьбах и даже, скорее всего, разозлило бы Проводника, – но не мог оставаться здесь. Глупое