Узнав о трагедии в шахтерской деревне, английский психиатр Джон Баркер – он уже много лет интересовался паранормальными явлениями – поехал в Аберфан, чтобы выяснить, действительно ли кто-то заранее предчувствовал несчастье. Он разместил в британских газетах объявления, на которые откликнулись семьдесят шесть человек, сообщивших о своих предчувствиях, около половины которых случились во сне[76]. Люди со всей страны писали Баркеру о ночных кошмарах, в которых дети задыхались в зданиях или гибли под обвалами. Одна женщина – мать десятилетней девочки, погибшей от оползня, утверждала, что за день до несчастья дочь рассказала о ночном кошмаре, от которого она проснулась: «Мне снилось, что я пошла в школу, но школы не было. Ее накрыло чем-то черным». Другая женщина говорила, что в ту ночь ей снилась какая-то черная масса, поглощавшая деревенскую школу. Баркер опубликовал результаты – многим они показались необъяснимыми – в журнале Journal of the Society for Psychical Research, сопроводив их призывом: чтобы предупредить следующую трагедию, необходим центр, который будет собирать сны и выявлять в них предупреждающие сигналы. Вместе с научным журналистом он основал Английское бюро предчувствий, а через год открылось аналогичное учреждение в Америке – Центральная палата предчувствий.
Безумию поддались даже некоторые из самых блестящих умов того времени. С середины октября 1964 г. до начала января 1965-го писатель Владимир Набоков тщательно записывал свои сны в надежде доказать, что они могут предсказывать будущее[77]. Набокова вдохновила книга «Эксперимент со временем», в которой ирландский авиаинженер Джон Уильям Данн утверждал, что время можно повернуть вспять и что во сне мы покидаем «спящее тело в одной вселенной» и «бродим по другой», перемещаясь между прошлым и будущим, посещая старые воспоминания и наблюдая мимолетные картины будущих событий. Как утверждалось в книге, сны состоят из «образов прошлого опыта и образов будущего опыта, смешанного примерно в равных пропорциях».
Не удивительно, что Набоков хотел бы попасть на эту необычную территорию; он никогда не принимал сон как нечто само собой разумеющееся. Всю жизнь он боролся с жесточайшей бессонницей, не поддающейся даже самому сильному снотворному. Однажды ночью, писал Набоков в своем дневнике, он девять раз «вставал в туалет». В другую ночь произошло очень важное событие: «впервые за долгие годы» ему удалось проспать шесть часов подряд.
У Набокова была давняя привычка записывать свои сны; его ночи были удивительно насыщенными, а описания отличались характерной выразительностью. «В тревожном полусне видел россыпь тусклых полос света между пластинами жалюзи»; «Были яркие и странные видения, вспоминал их между двумя бездонными сновидениями». Некоторые его сны развивались по классическим сценариям: он