Голос Айтона звучал небрежно, но Хорвин сразу ощутил скрытое в нем напряжение.
Ясно осознавая неприятие со стороны отца Юлиты, Дарагон перестал бывать в доме на Заставной улице. Круги их общения не пересекались, и Хорвин не видел Дарагона уже довольно давно. Однако слухи об очередных айтоновых подвигах до него доходили. Он слышал и об успешном участии молодого офицера в скачках. Слышал о том, как за один вечер Дарагон крупно выиграл, тут же все проиграл и с последней ставки отыгрался вновь. Слышал о каком-то споре с братом Харизы Зальцер, в котором Айтон одержал вверх. Все эти вполне обычные в молодежной среде выходки не слишком компрометировали Дарагона, но в них не было и ничего такого, что могло бы вызвать одобрение отца Юлиты.
– Я считаю, настало время объясниться, – сказал Хорвин.
Дарагон на это ничего не ответил.
– Интерес, проявленный тобою к моей дочери, выходит за рамки обычного знакомства, – продолжал Хорвин.
Айтон пожал плечами, как бы говоря, что этого не отрицает.
– Как мне известно, вы часто видитесь как в обществе, так и наедине. Она даже бывала здесь, в этой квартире.
Айтон усмехнулся.
Это вызывающее молчание было достаточно красноречиво. Хорвин почувствовал, что начинает закипать. Он возвысил голос (Айтон вскинул глаза):
– И я предупреждаю, я предпочитаю сказать об этом прежде, чем что-либо произойдет. Если моей дочери будет нанесен малейший ущерб, я не пощажу никого, кто бы ни был к этому причастен.
Усмешка, кривившая губы молодого человека, сделалась шире.
– Вы боитесь, что я обесчещу вашу дочь? – спросил он. – Напрасно беспокоитесь! Мои намерения свершено честны.
– Тогда объяснись!
Вызов был брошен.
Молодой человек качнулся на носках.
– Вы хотите, чтобы я сделал это прямо сейчас? – Теперь глаза его были прищурены.
– Именно для этого я и пришел, – заявил Хорвин.
– Ну что ж… – взгляд Айтона сделался дерзким. – Если вы действительно хотите знать… Не вижу смысла ничего скрывать, даже приветствую откровенность.
Он прошелся танцующей походкой и снова остановился перед отцом Юлиты. Голова его с вьющимися каштановыми волосами была гордо откинута.
– Мое внимание к Юлите объясняется тем, что я намерен на ней жениться! – отчеканил Айтон.
– Вот как? – в голосе Хорвина звучал холод. – И каковы же основания для такого намерения?
Айтон пожал плечами.
– По-моему, это очевидно.
– Я хочу их услышать!
Они смотрели друг на друга.
– Я люблю вашу дочь, – произнес Дарагон.
Голос его был ровен, взгляд серых глаз неподвижен.
Хорвин покачал головой.
– Ты говоришь, что любишь мою дочь, – повторил он. – А может, правильнее будет сказать, что ты любишь ее деньги?
Айтон не отвел взгляда.
– Своих