А случилось следующие. Еще до окончания состязания Айтон предсказал себе успех, и некто Сагельман Порти высказал сомнение. Вспыхнув, Айтон заявил, что готов сам держать в руке мишень, если окажется не первым. Сагельман принял вызов. Теперь, как проигравшему, мишенью для стрельбы предстояло стать ему самому.
Под оживленные возгласы приятелей, с интересом наблюдавших за исходом спора, Айтон вручил своему противнику туза пик. Заняв место подле дуба, Сагельман вытянул руку в сторону. Он старался держать карту как можно дальше от себя. И тут Дарагону пришла в голову новая мысль. Задача, что стояла перед ним, как стрелком, показалась ему слишком легкой, Айтону захотелось блеснуть, и, одновременно, поставить спорщика в смешное положение. Он потребовал, чтобы проигравший держал карту ближе к себе.
Почуяв неладное, Сагельман запротестовал. Айтон настаивал. Карту, заявил он, следует держать у плеча, почти рядом с ухом. Сагельман напомнил, что при заключении пари подобного условия не было. Айтон расхохотался ему в лицо и спросил, не сомневается ли Сагельман в его, Айтона, способности попасть. Не хочет ли Сагельман заключить новое пари? Сагельман побледнел. Возражения его после айтонова успеха выглядели трусостью. Но побороть свои опасения он не мог, слишком многим он рисковал в случае промаха.
Мнения разделились. Одни, более осторожные, поддерживали Сагельмана, у других вызвал симпатию лихой вызов Айтона. Айтон осыпал своего противника насмешками. Сагельман не мог больше настаивать, не запятнав себя. Скрепя сердце, он установил туза в указанное положение и, стиснув зубы, приготовился ждать. Айтон занял свое место напротив. Все вокруг притихли.
…
Хорвин подошел, когда Айтон заряжал пистолет. Его противник замер с картой у уха.
Айтон не торопился. Закончив заряжать и взведя курок, он встал наизготовку и начал было целиться, но тут же опустил оружие. Склонив голову набок, Айтон оценивающе посмотрел на своего противника и стал медленно поднимать пистолет снова. Сагельман старался выглядеть спокойным, но полностью скрыть своего напряжения не мог.
И тут Хорвин вмешался.
– Напрасно ты велел расположить мишень так близко к голове, – заметил он. – Вы оба многим рискуете. Но господин Порти рискует большим.
Айтон вскинул голову.
– Никакого риска нет! – заявил он.
Хорвин повернулся в его сторону.
– Ты берешь на себя слишком много, Айтон, – голос Хорвина звучал спокойно. – Если ошибешься ты, пострадает всего лишь твоя репутация. А твой противник при худшем исходе лишается жизни.
Слова эти, произнесенные твердым тоном, произвели