– Не обессудьте, но сударыня Аксенова хорошая девушка, хоть и простая. На ее долю выпало немало горя…
– И? – ему даже стал интересен ход мыслей экономки.
– Вы чрезмерно грубы с ней, чем причиняете еще большие страдания.
– Забавно. Это вас клыки жалкого пса сделали такой чувствительной? Или вы и вправду стареете?
– Прошу меня простить, – она склонила голову.
– Ступайте в дом и обработайте рану, мисс Митчел.
Катя вернулась в родные пенаты полностью разбитая. А стоило войти в дом, как испытала приступ дурноты. Терпкий запах пота, испорченной еды и табака смешались воедино, от такого смраду аж глаза у девушки заслезились. И всего-то двое суток отсутствовала.
– Катенька, – вышел из гостиной Мокий Филиппович в засаленной рубашке и отцовском халате поверх. – Дома уже? Как съездила?
– Доброго утра, – лениво огляделась. – Съездила хорошо.
– Славно, славно… не позаботишься о завтраке? А то все дни на сухомятке, так и язву заработать недолго.
– Да, конечно.
Первым делом Катя раскрыла окна, затем вымела полы. Повсюду были разбросаны газеты, а под ними кучковался пепел от сигар, крошки хлеба и прочий сор. В кухне картина была не лучше, горы грязной посуды, объедки.
Только к полудню удалось справиться с жутким бардаком. И завтрак плавно перетек в обед, хотя Мокий Филиппович не возражал, он крепко спал в гостиной все время, пока племянница наводила чистоту и кухарила. Девушка подала на стол, сама же откланялась. Сидеть рядом с этим человеком было уже до невозможности противно. Она сменила платье и поспешила к Киртановым.
А по дороге встретила Стешу, та налетела на подругу:
– Катя, где это ты пропадала? До нас тут слухи дошли, что ты замуж собралась.
– Да, вот… собралась, – еле выдавила из себя, вспомнив утренний выпад будущего супруга.
– И молчишь? Не дело. Ну-ка, рассказывай, кто таков, когда свадьба, – подвела Катю к лавочке.
– Стеша, давай позже. Я слово даю, все расскажу в подробностях, но не сейчас, время совсем нет.
– Вот ты заноза какая, – надулась белобрысая Стеша. – Я тут извелась вся и Колька уж не мил, а она как воды в рот набравши. Коза ты эдакая…
Но на лице Катерины и намека на улыбку не было, потому скоро Стеша отстала:
– Ладно, леший с тобой. Потом так потом. Но смотри, с живой не слезу, пока все не узнаю.
Девушки расцеловались и разошлись каждая по своим делам.
Катя шла и сетовала. Вот же, теперь все село узнает, что она замуж выходит. Верно, дядюшка разнес новость по округе. Но у порога Киртановых она вдруг остановилась, села на крыльцо и словно окаменела. На самом-то деле не это важно, не болтливость Мокия Филипповича, не его жадность до чужого добра, а то, что случилось нынче утром. Граф явил свое истинное лицо. И боле