Этот дом совсем не походил на большую ленинградскую квартиру, в которой вырос Егоров. Здесь не было высоких выбеленных потолков, узорчатых обоев и полированной лаком мебелью. За окном не шумел торопливый город, не цокали копыта лошадей по булыжнику, не гудел многоголосый уличный люд. И воздух в доме пах не штукатуркой и не духами, а деревом и печной гарью. Но всё же Егорову был по душе и бревенчатый дом, и скромный быт, лишённый ленинградской роскоши и празднества, среди которых он жил в детстве.
За круглым столом, стоявшим посреди просторной, светлой веранды сидели двое мужчин. Один из них был капитан Шабанов, с которым Егоров был давно и хорошо знаком, а вот второго, чуть выше среднего роста, крепкого телосложения, в форме капитана госбезопасности, хозяин дома видел впервые. На столе, перед Шабановым, стояла старинная, медная пепельница, которую Егоров много лет назад выиграл в карты у одного местного шведа. Целых три окурка лежало в ней. Видимо, ждали его давно.
– Здравствуй, Василий Михайлович! – первым поздоровался Шабанов и, приподнявшись с табурета, протянул ему руку.
– Вечер добрый! – кивнул Егоров, не спуская с лица выражение глубокого напряжения.
Он пожал руки обоим гостям, положил в угол, под завязку набитый добычей, вещмешок, и рядом поставил ружьё.
– Вот, познакомься! – указал на незнакомца Шабанов. – Капитан госбезопасности Юрьин.
Юрьин широко и приветливо улыбнулся, повернув лицо к хозяину дома.
– Егоров, – кивнул в ответ хозяин, но улыбку выдавить так и не смог, – Василий Михайлович!
Кроме пепельницы на столе стояла конфетница, наполненная крупным рафинадом, большой медный самовар и фарфоровые чашки с блюдцами, которыми Анастасия обычно сервировала стол к приходу только важных и долгожданных гостей. Всех прочих, вроде Коли Смирнова, она потчевала из эмалированных кружек. Чашки были пусты, и Василий Михайлович предложил гостям чая.
– Нет, спасибо! – улыбнулся Шабанов. – Уже и так по две выдули, пока тебя ждали!
Шабанов был чем-то взволнован, и это ещё больше смутило Егорова.
– А я, пожалуй, выпью чайку! – смачно хлопнул хозяин в ладоши и взял с полки,