– Савелий!
– В Падуны или в Сигов Ручей?
– Мне дальше, в штаб 82 погранполка! – четко отрапортовал Савелий.
– Служишь там?
– Распределён после училища, – лейтенант продолжал хранить казённую сухость тона и серьёзность лица.
– Я то и смотрю – форма только со склада у тебя! – ещё ярче загорелся улыбкой Юрьин и, чуть погодя, спросил, кивнув головой на красную нашивку: – А воевал где?
– На юго-западном, который потом сталинградским стал, весной того года, потом ранение, госпиталь, училище.
Прошлой осенью на сталинградском фронте безвести пропал младший брат Юрьина. Но спрашивать, не доводилось ли лейтенанту его встречать, капитан не стал – посчитал, что таких совпадений не бывает.
– Один из семьи на фронте? – спросил Юрьин, в очередной раз обтирая мокрый от пота лоб рукавом гимнастёрки.
– Один. Отец уже стар для этого дела. Старший брат по здоровью не прошел, инвалид он с детства, а младшим ещё годов мало. Братьев нас четверо, да и пять сестёр ещё! – не без удовольствия рапортовал Ларионов.
– Нас у мамки с батькой тоже четверо сынов было. Сестёр нет, правда. Все четверо на фронт и ушли. Один погиб, второй пропал безвести. – задумчиво проговорил капитан, отпустив с лица улыбку.
Ларионов потупил взор, опустил глаза вниз. Складывалось ощущение, что ему неловко за то, что словами своими напомнил капитану о погибших братьях. Но он, воевавший во всей своей семье один, видимо, и предположить не мог, что Юрьин давно свыкся с этим обстоятельством. Как любое земное создание свыкается со всяким земным делом.
– Вы извините меня, товарищ капитан госбезопасности! Пойду я? – вдруг пробурчал хмуро Савелий.
– За что? – смутился Юрьин.
– Неловко мне, что про братьев ваших напомнил…
Капитан рассмеялся, да так от души, будто ему рассказали какой-нибудь занимательный анекдот.
– Да брось, лейтенант! – сквозь смех проговорил Юрьин. – Ты-то при чем? Война идёт, понимаешь! Оно и понятное дело! Столько народа мрёт!
Капитан отсмеялся, снова протёр широкий, блестящий от пота лоб и добавил спокойно и нравоучительно:
– Война, брат, война! Ни куда от смертей не деться. Это, понимаешь, принять надо. Теперь подобные вещи, так сказать, – норма. Если вчера ты спокойно мог говорить о том, что твой брат, сват, отец устроился на работу или, скажем, в отпуск съездил, то теперь время так же спокойно говорить: ушёл на фронт, пропал без вести, погиб. Такие дела, понимаешь!
Не смотря на скованность и напряжённость младшего лейтенанта, Юрьину всё же удалось разболтать юношу. Уже вскоре Савелий, отбросив прежнюю робость, свободно болтал с капитаном о всякой чепухе, позабыв о разнице в возрасте, чине, ордене Красного Знамени на его широкой груди и настораживающем прежде цвете тульи фуражки, что висела неподалёку на битенге.
Капитану был по душе этот простой, людской