– Простите, вы умеете разговаривать?
Птица уставилась на нее своим агатовым глазом и сделала вид, что не понимает Тому.
– Не могли бы вы стать другом одному маленькому мальчику? – снова спросила Тома.
Птица переместилась по изгороди, покрутила маленькой головкой, приводя в движение свой красивый хохолок:
– Др-р-ругом? Нет, – вдруг ответила она и снова устремила на Тому свой блестящий агатовый глаз: – Подр-р-ружкой…
– Что, простите? Я не расслышала, – переспросила Тома.
– Я девочка, – сказала птица, – поэтому могу стать только подр-р-ружкой мальчику.
– Это я и имела в виду, – обрадовалась Тома, – пойдемте? Полетимте… – запуталась она в словах. И засмеялась от того, что разыскала для сына птицу.
– Позвольте пр-р-редставиться: Чаколита, для своих просто Чака, – застрекотала птица и, снявшись с изгороди и сделав круг над ничего не подозревающими курами, уселась на Томино плечо. Так они и отправились домой.
Томас от вида Чаки пришел в неописуемый восторг, он прыгал на месте, смеялся и хлопал в ладоши.
– Мамочка, да ведь это та самая птица, про которую я тебе говорил. Я же говорил, говорил тебе, что есть такая птица на свете. Я даже знаю, как ее зовут.
– И как же? – спросила Тома.
– Мою птицу зовут Чака, ведь так? – Томас поискал глазами пернатую подружку. Та с самым независимым видом сидела на высокой спинке кровати и чистила свои перышки.
– А где я буду спать? Мне нужен отдельный домик с жер-р-рдочкой и плотными штор-р-рами, я люблю засыпать в абсолютной темноте, – заявила она.
Томас снова захлопал в ладоши и пообещал, что завтра собственноручно изготовит ей такой домик, а сегодня рад уступить ей свою подушку и одеяло, только чтобы ей было комфортно.
Чака великодушно махнула своим хохолком, дескать, согласна.
Но Томасу, конечно, долго не спалось в эту ночь. Он приоткрывал глаза и смотрел на спящую Чаку. А та спала на подушке, совсем как ребенок, поджав лапки и положив под голову правое крыло.
– Чака… – благоговейно шептал Томас и легонько, одним пальчиком, дотрагивался до ее алого хохолка.
Вскоре сон одолел его, и он уснул. Ему снилась Чака. Только она была совсем не такой маленькой, а огромной и могучей птицей. Посадив Томаса к себе на спину, она взлетала высоко-высоко, и он видел под собой заросшие лесами высокие горы, а внизу, в ущелье, – оранжевую реку. Чака пикировала вниз, до самой реки, у Томаса захватывало дыхание, и он уже видел, что это вовсе не река, а связка коралловых бус, которую кто-то уронил в ущелье. Томас тянется рукой, чтобы схватить нитку бус, но Чака взмывает вверх и уносит его далеко за перевал, где цветут маковые поля. Томас идет среди полей и слышит мамин голос: «Томас, Томас, мальчик мой, вернись…», – но им овладевает такая сонливая усталость, что он опускается на землю и теряется среди трепещущих маковых цветов…