– Верной дорогой идете, товарищ Мерзлова! – крикнул он ей вслед, но Вера этого уже не услышала, так же как и не увидела его короткой пародии на вождя мировой революции, скрывшись за дверьми школы.
Липа часто и весьма умно посмеивался над Верой Мерзловой или, как звали ее за легкое внешнее сходство с известной моделью все в классе и за его пределами, Верушкой. Идейная фанатичка за права женщина, она порой была неудержима, переходя в своих акциях протеста все границы здравого смысла, а порой и идиотизма. Отсутствие у нее даже зачатков чувства юмора сделало ее предметом всеобщих насмешек, которые разжигали в ней еще больше ненависти к устоявшимся порядкам любого рода. Остроумный Липа всегда любил подколоть кого не лень, но Верушка будто бы была его любимицей, и в этот раз он просто не мог пройти мимо. Ее бурная реакция на каждую его остроту отзывалась в нем ехидным удовлетворением.
Тогда он был также весьма доволен сложившейся между ними короткой перепалкой. Липа бросил печальный взгляд на уже почти истлевшую сигарету и вздохнул с особым сожалением. До фильтра оставалось всего ничего. Он коротко затянулся и тут же поперхнулся, завидев на дороге держащуюся за руки знакомую парочку. Он – в белоснежной футболке и новых джинсах, похожий даже издалека на старых секс-символов Голливуда. Она – в коротком платье и его байкерской куртке как одна из подружек кого-нибудь секс-символа Голливуда. Оба темноволосые, в солнцезащитных очках одной ретро-модели и с выражением на лице полного отсутствия всякого присутствия в этом мире, молодые и дерзкие. Не знающие могли с легкостью принять их за малолетних любовников из параллельных классов, но Липа знал один маленький секрет, который как раз и заставил его поперхнуться.
– Тебя сестра покусала? – спросил он вместо приветствия, когда пара подошла ближе. – Ты чего с братом сделала, ведьма?
Парень усмехнулся, а девушка в голос захохотала. Губы у нее были криво накрашены красной помадой отчего рот казался безмерно огромным и перекошенным как у паралитика. Липу передернуло от ее ужасающей театральности.
– Просто у нас до Славика долго доходит, – отозвалась она, жеманно поворачивая голову на каждом слове.
Она плавно и очень медленно положила руку брату на плечо. В этом собственническом движении было что-то неуловимо грязное и неприятное, Липа не мог объяснить что именно. Возможно, все это потому что он был единственным ребенком в семье и не знал, как нужно и можно вести себя с братьями и сестрами, а уж тем более с теми, что являются близнецами. Ему не посчастливилось испытать всю прочность и таинственность таких изменчивых братско-сестренских уз. Вот Славу, казалось, ничего не смущало. Он достал из заднего кармана початую пачку и вытащил сигарету. Липа достал зажигалку и дал однокласснику прикурить, все еще пребывая в замешательстве.
– Теперь, я вижу, дошло, – сказал он, покачав головой.
Славка недобро