Это было крахом системы нигилизма выпускников. Никто, даже заядлые двоечники, не хотели терять свои пятерки по физкультуре и ОБЖ, поэтому на вынужденном, первом и последнем заседании класса в курилке за гаражами было принято решение отойти от политики американского правительства и пойти на переговоры с террористами. Совместными усилиями был составлен график репетиций под руководством учителя русского языка и литературы Кирилла Ефимыча Грозовского, человека даже ими уважаемого. Все-таки успешный писатель, хоть и одной всего книги, но зато какой! Ее уж точно знают все. Сомнений быть не могло – Кирилл Ефимыч был обречен быть воспеваемым за свой успех как во всей стране, так и в родной школе, где на него чуть ли не молились, так как только он один мог найти подход даже к безнадежным. Одиннадцатый «А» не стал счастливым исключением из этого правила. Кирилл Ефимыч, обладая магнитизмом и обаянием популярного человека, был единственным, кто мог повлиять на них так, как ему будет угодно. Он вообще пользовался особым почтением как у мелочи из средней школы, так и у старшеклассников, чего обиженные на жизнь учительницы, старые девы и разведенки, с трудом могли простить юным и спесивым, а выпускному классу с их долгой осадой тем более не было пощады.
Первая репетиция была назначена на первое апреля.
Шутку оценили не все. По крайней мере пока это сделали лишь Матвей Белоконь, мажор и сынок папки-адвоката, убежденный, что деньги могут решить все на свете, и заправский раздолбай Женя Липкин по банальному прозвищу Липа, который оперся спиной на ворота и теперь высматривал идущую по извилистой тропинке со стороны метро приземистую девушку в легком длинном пальто и цветастых кедах, с тряпичной сумкой на перевес. Волосы у нее на затылке стянул маленький тугой пучок из коротких серых волос, заткнутый простым карандашом. Подмышкой она держала что-то наподобие планшета для рисования, только с крышкой, которая, видимо, была предназначена для защиты рисунков или записей от вандальной непогоды или чужих критичных взглядов. Девушка шла быстро и резко, словно бы чеканя шаг как заправский