Ржавое золото. Призрака можно любить, призраку можно служить. Алина Болото

Не могли вытащить все!

      – А мне хватит на бальный туалет? – живо поинтересовалась Матильда.

      Контанель осадил коня и свернул на еле заметную тропу, ответвляющуюся от тракта и уходящую куда-то на север. Матильда заставила своего лошака проделать такой же трюк. Один Черт деловитой рысцой продолжал бежать в том направлении, куда вел его безошибочный собачий инстинкт.

      Долина и в самом деле оказалась близко, когда-то она была руслом реки, впоследствии обмелевшей. Тропа оборвалась у крутого спуска, пришлось стреножить лошадей и пробираться дальше пешком.

      Если Контик слегка побаивался вначале за свою спутницу, то по мере приближения к цели опасения исчезли: Матильда держалась на крутизне, как кошка на дереве.

      Сверху открывался чудесный вид. Неширокий ручей – все, что осталось от великой когда-то реки, лениво струился меж обомшелых глыб. Старая ива свесила ветви чуть не до самой воды, слабый ветерок раскачивал их, тени метались, вспугивая мелкую рыбешку на радость затаившийся у берега голенастой птице.

      Долина тонула в зелени. Группы деревьев перемежались лужайками, где в сочной траве пестрели пятна цветов. Цепкий кустарник карабкался по горным склонам, мох и лишайник пробивались в расщелинах скал, побеждая даже камень.

      Время и силы природы изменили облик долины, но Контик вскрикнул от радости, указывая на каменную чашу с изъеденными ветровой эрозией краями:

      – Примета! Храм где-то рядом!

      Дождей (обильных) давно не было, и чаша пустовала. Матильда посмотрела на ее дно, потом перевела взгляд на скалу, козырьком нависающую над чашей, и зябко передернула плечами.

      – Ты уверен, что там осталось сокровище?

      – Во всяком случае, поискать можно, – ответил Контанель без большой уверенности в голосе. – Смотри внимательно: у входа в храм должна находиться статуя!