Андрей терпеть не мог засыпать и просыпаться не в своей постели. Просто ненавидел всем нутром. Но когда это началось, точно не помнил. Наверное, после службы в армии.
Нину это не слишком напрягало – так она считала. У всех есть бзики, и, если у мужа – такой безобидный, то чёрт с ним, это не страшно. Не любит человек ночевать вне дома, так и ладно. Кто-то, может, ворует в магазине, переодевается в женские платья или поджигает бомжей. Андрей просто не любит спать не в своей постели.
Другое дело – его резкость и вспыльчивость, это да. Муж подруги Нины был, конечно, тем ещё говнюком, думала она, но это не повод подъёбывать хозяина квартиры, куда ты пришёл в гости, тем более весь вечер. Тем более, если это муж подруги.
В конце концов, думала Нина, на то они и взрослые люди, чтобы управлять своими эмоциями, а не позволять им туманить голову. Мудрее нужно быть. Мудрее.
И ей, Нине, нужно проявить мудрость тоже. И успокоиться.
Девушка медленно и тихо выдохнула и погладила Андрея по бедру.
Ещё он не любит, когда его будят, и это уже точно осталось после армии. Муж рассказывал, как сильно ненавидел этот истеричный крик «Рота, подъём!», потом – бежать со всех ног в сушилку за берцами, суматошно одеваться. Кто угодно не взлюбил бы, что уж.
Но Андрей не просто не любил. Он разъярялся, если его вырывали из сна ради пустяка. Конечно, после этого стены оставались целы, как и посуда, вещи и, разумеется, сама Нина – Андрей ничего не крушил, но взгляд у него был такой, что жена не сомневалась: очень тонкая грань отделяет мужика от разрушений. Хотя, такой взгляд она видела только раз.
Как-то их кошка начала среди ночи звать кота. Нина не успела стерилизовать её вовремя, и вот, дождалась. Хотя, на самом деле просто-напросто забыла.
Всё началось ночью. Когда Чуня разбудила Андрея в первый раз, он просто прикрикнул. Этого хватило.
Когда она разбудила Андрея во второй раз, он поймал кошку, несколько раз тряхнул, вцепившись в шкирку, и намочил под краном. Этого хватило ещё на несколько часов – Чуня вылизывалась.
А когда она разбудила Андрея в третий раз, он стал гоняться за кошкой по квартире. Сквозь стиснутые зубы шипел, что свернёт ей шею, «оторвёт башку к хуям» – так он говорил. И Нина не сомневалась: не успей Чуня спрятаться за большим угловым диваном и не дай таким образом Андрею успокоиться, он бы действительно оторвал той голову к хуям.
На секунду, как вспышка, перед глазами Нины мелькнула картина: их чёрная кошка стиснута в левой руке мужа, он держит за горло, немного прижимает к себе, чтобы та не слишком дёргалась. А правой – обхватывает маленькую голову сверху и одним рывком проворачивает по часовой стрелке. Как будто кошка – это банка с томатной пастой, которую Нина попросила открыть.
Слава