Андрей сделал глоток виски и почувствовал, как в груди, глубоко, распускается огненный цветок, который медленно тает, расплывается, словно капля акварели на влажном листе, и согревает тело. Вдруг он понял, как сильно устал от зимы, от этого блядского холода, ледяного ветра такой силы, что кажется, будто вот-вот отвалится лицо, вечно замёрзших ног и рук, тысяче одёжек, почти бесконечного сумрака, сквозняка в квартире…
– … а там, знаешь, на втором этаже есть «Спортмастер», а «Детский мир» – на третьем. Ну она и говорит, мол, пока погуляю по «Спортмастеру» (она же, бля, спортсменка!), а ты пока купи питание, встретимся у машины через двадцать минут…
… и как сильно он хочет оказаться в каком-нибудь тёплом месте, просторном месте, где не было бы ни этих панельных домов, что напоминают «дурки», ни машин, ни людей. Где ему не было бы ни холодно, ни жарко, просто – тепло. Он бы упал в траву или на согретый солнцем песок, раскинул руки в стороны и растворился.
– … я говорю: ты ебанутая? Я последние деньги достал, чтобы ребёнку есть было что, как до зарплаты дотянуть не знаю, а ты себе кроссовки за семь кусков покупаешь. Ты где деньги взяла? Она говорит: «Заняла у мамы». А отдавать как будешь? «Как-нибудь, по частям». А с чего ты их отдавать-то будешь? Ты же не работаешь! А моей зарплаты еле-еле хватает, чтобы всё покрыть…
– И почему именно за семь, да? – сказал Андрей негромким голосом.
– Вот да!
Он налил ещё по порции, друзья звякнули стаканами.
«Давай нахуяримся, Андрюх», сказал голос в голове. Этот голос валялся на дне черепа, шкрябал затылок, и звучал эхом, как из глубин колодца. «Давай», – ответил Андрюха.
Позже он включил песню ДДТ, «Любовь», и, подвывая ей, танцевал, кружился, как волчок, раскинув в стороны руки. Так танцевала какая-то девушка на сцене в одной из концертных записей. Правда, она могла кружить долго и не падать, а он, когда доходил до танцевального состояния, не мог.
Роберт к этому времени уже уехал – он всегда уезжал, когда друг нахерачивался и начинал бесноваться.
– Бабу тебе надо, – иногда с грустью в голосе, а иногда весело говорил замдиректора в такие моменты.
Чуть позже, кое-как передвигаясь по коридору, налипая на стенку, Андрей налил себе стакан воды на утро, который всегда ставил возле постели после пьянок, разложил диван, застелил его на автопилоте и рухнул. Перед тем, как заснуть, он опять почувствовал, как сильно хочет курить и улыбнулся тому, что сегодня пришёл выпить именно Роберт, который не курил. Иначе точно бы сорвался – прошла всего-то почти неделя.
Последнее, что промелькнуло в голове перед тем, как ускользнуло сознание, был образ-ощущение, как в 5D-кинотеатре. Он лежит на песке и смотрит в голубое небо, глубокое и чистое. И чувствует ласковое тепло солнца. А на верху, далеко-далеко в небе, кружат и стрекочут ласточки.
Но небо ему не приснилось, да и вообще ничего. Андрей очнулся в пять утра от того, что в ванной забурлила вода в унитазе – вечная проблема первых этажей и забитой канализации.
Когда