– Как будет угодно вашему высочеству.
Исет изящно поклонилась и медленно двинулась по залу. Когда она подошла к арфе, которую установили под возвышением, Рамзес улыбнулся. Он смотрел, как она усаживается перед инструментом, уперев деревянное плечо между грудей, а когда первые мелодичные звуки эхом разлетелись по залу, визирь рядом со мной пробормотал:
– Замечательно. Просто потрясающе.
– Музыка или девушка? – осведомился визирь Анемро.
Мужчины за столом обменялись понимающими смешками.
Накануне брака Рамзеса и Исет наставник Пазер попросил меня задержаться после того, как остальные ученики уже разбежались по домам. Он стоял в передней части классной комнаты, окруженный корзинками со свитками папируса и свежими перьями из тростника. В мягком свете полуденного солнца я вдруг заметила, что он совсем не так стар, как мне представлялось ранее. Его темные волосы были собраны в свободную косицу, а в глазах светилась такая доброта, какой я еще никогда не видела у него ранее. Но как только он знаком предложил мне сесть на стул напротив него, слезы стыда застили мне взор, не успел он произнести и слова.
– Несмотря на то, что ваша нянька позволяет вам сломя голову носиться по дворцу, словно необузданному дитяти Сета, – начал он, – вы всегда были лучшей ученицей в эдуббе. Но за последние десять дней вы шесть раз пропустили занятия, а ваш сегодняшний перевод запросто мог быть сделан каким-нибудь каменотесом в одной из усыпальниц фараона.
Я опустила голову и пообещала:
– Я исправлюсь.
– Мерит сообщила мне о том, что вы больше не практикуетесь в языках. Что вы все время думаете о чем-то своем. Это все из-за того, что Рамзес женится на Исет?
Я подняла голову и смахнула слезы с глаз тыльной стороной ладони.
– Теперь, когда здесь нет Рамзеса, никто не хочет дружить со мной! Все ученики эдуббы лишь делали вид, что хорошо ко мне относятся, только из-за Рамзеса. А теперь, когда он ушел, они зовут меня принцессой-еретичкой.
Пазер нахмурился и подался вперед:
– Кто называл вас так?
– Исет, – прошептала я.
– Это всего лишь один человек.
– Зато все остальные думают именно так! Я знаю, что говорю. А в Большом зале, когда верховный жрец сидит за нашим столом под возвышением…
– На вашем месте я бы не забивал себе голову тем, что думает Рахотеп. Вы же знаете, что его отец был верховным жрецом Амона…
– И когда моя тетка стала царицей, они с фараоном Эхнатоном повелели убить его. Я знаю об этом. Поэтому Исет и настроена против меня, и верховный жрец против меня, и даже королева Туя… – Я поперхнулась слезами. – Они все настроены против меня из-за моей семьи. Почему мама назвала меня в честь еретички? – выкрикнула я сквозь слезы.
Пазер неловко заерзал на стуле:
– Она не могла знать, что и спустя двадцать пять лет