Я оглянулась на Мерит, которая смотрела на меня полными скорби глазами. Ей не нравилось, когда я начинала задавать вопросы о своей матери, но она никогда не отказывалась отвечать на них.
– А когда она умирала, о ком она горевала сильнее всего? – спросила я, хотя уже знала ответ.
Лицо Мерит обрело торжественно-серьезное выражение.
– О вашем отце. И…
Я обернулась, забыв об ароматических палочках.
– И?
– И о своей сестре, – призналась она.
От удивления глаза у меня полезли на лоб.
– Ты никогда мне раньше этого не говорила!
– Потому что вам совсем не обязательно знать об этом, – быстро ответила Мерит.
– Но действительно ли она была взаправдашней еретичкой, как о том говорят?
– Моя госпожа…
Я уже поняла, что Мерит не собирается отвечать на этот вопрос, и решительно тряхнула головой:
– Меня назвали в честь Нефертити. Значит, моя мать не считала свою сестру еретичкой.
Во дворце имя Нефертити находилось под строжайшим запретом, и Мерит лишь сухо поджала губы, едва сдерживаясь, чтобы не отругать меня за это. Она уронила руки вдоль тела и уставилась невидящим взором куда-то вдаль.
– Дело было не столько в самой царице, сколько в ее муже.
– Эхнатоне?
Мерит неловко заерзала:
– Да. Это он изгнал прежних богов. Это он разрушил храмы Амона и заменил статуи Ра собственными изображениями.
– А моя тетка?
– Она приказала выставить повсюду свой лик.
– На месте богов?
– Да.
– Но куда же они подевались? Я никогда не видела ничего похожего на них.
– Ну, еще бы! – Мерит встала. – Все, что принадлежало вашей тетке, было уничтожено.
– Даже имя моей матери, – сказала я и вновь устремила взгляд на алтарь. Дым благовоний скрыл лицо богини-кошки. После ее смерти Хоремхеб забрал все себе. – У меня такое чувство, будто я родилась вообще без акху, – сказала я. – Вообще без всяких предков. Ты знаешь, – доверительно сообщила я Мерит, – что в эдуббе мы не изучаем эпоху правления Нефертити, фараона Эйе или Тутанхамона?
Мерит кивнула:
– Да. Хоремхеб стер их имена со скрижалей.
– Он отнял у них жизнь. Он правил всего четыре года, но нас учат, будто его правление длилось долгие десятилетия. Но я-то знаю, что это не так. И Рамзес тоже знает. Но кто научит этому моих детей? Для них моей семьи просто не будет существовать.
Каждый год на праздник Уаг египтяне навещают посмертные храмы своих предков. А вот мне пойти было некуда. Я не могла почтить ка моей матери или отца благовониями или кувшинчиком масла. Даже их могилы были спрятаны в холмах Фив, дабы уберечь их от жрецов Атона или мести Хоремхеба.
– Кто будет помнить о них, Мерит? Кто?
Мерит