Он провел меня в другую комнатушку и показал узкую кровать с одеялом из многочисленных разноцветных лоскутков. Оно показалось мне очень красивым. Да и вообще комнатка выглядела ухоженно. На тумбочке стояла стеклянная ваза с искусственными цветочками, в углу находилось круглое низкое сиденье, похожее на цилиндр, а напротив него – большое зеркало на стене. Над рамкой окна сбоку висело черное полотно. Гера подошел к нему, взял за один угол и поднял, чтобы нацепить на крючки, идущие по верхнему краю рамы. Так он хотел полностью закрыть стекла. Небольшой уголок ткани соскочил обратно.
– Да что ж такое, все время падает.
До меня дошло, что за треугольник света я вчера видела. Гера точно так же пытался закрыть окно, чтобы снаружи не было видно включенных ламп. Этот непослушный уголок тряпки и спас меня.
– Ответь, пожалуйста, ты точно один живешь? – спросила я, присаживаясь на кровать. Она оказалась мягкой и невероятно уютной. А это чудесное одеяло все больше приводило меня в восторг.
Гера поморщился.
– Слушай, я никогда не вру, – ответил он. – Если бы здесь был еще кто-то, я бы ни за что не согласился чистить эту долбанную картошку сам на протяжении стольких лет. Уже обрыдло, ей-Богу. До сих пор регулярно руки режу до крови этими дурацкими ножами.
– Металлическими? – удивилась я.
Гера шумно вздохнул и вышел из комнаты. Минут пятнадцать я сидела на кровати и рассматривала комнату. Из того помещения, где я поела, доносился плеск воды и клацанье посуды. Сквозь мелкие дырочки в черных занавесях было видно дневной свет. Скоро опять начнет темнеть. От этой мысли мне стало немного не по себе. Я всегда чувствовала еще большую беспомощность в темноте. Я решила немного отвлечься и пройтись по помещению в надежде, что Гера не будет против. Спать, конечно, хотелось после ночи в страхе, но расслабиться сразу в чужом обиталище – такого я не могла себе позволить. В другой комнате тоже стояла кровать, но больше, чем та, которую выдели мне, там же был деревянный стол с бумагами и еще какими-то разукрашенными стопками, и небольшой шкаф без дверок. В шкафу висела одежда. Третья комната была заставлена деревянными и пластиковыми ящиками с землей, из которой торчали уже крупные ростки. Рядом стояли многочисленные бутыли с водой. Я незаметно выглянула в коридор. Гера сидел в пищевом отсеке и внимательно рассматривал какие-то микросхемы. Рядом с ним дымился странный прибор. Я все-таки осмелилась подойти ближе.
– Это паяльник, – сказал Гера, увидев, что я увлечена его манипуляциями.
– Ты техник? – опять я стала задавать вопросы. Но сдержаться было невозможно. Техников среди нас почти не осталось, и, если Гера один из них, это поразит меня до мозга костей. Люди, которые занимались ремонтом бытовых приборов, доставшихся нам от дедушек и бабушек, в девяносто процентах случаях просто их ломали. Они были своего рода шаманами: получилось починить – слава небесам, не получилось – так тому и быть.
Гера взял паяльник и с задумчивым выражением на лице потыкал