Консервы я, конечно, доела, но потом еще долго отгоняла от себя мысли про возможное отравление. После ужина Гера стал укладываться спать. Вдруг загорелся светом и прожужжал его разбитый смартфон. Он схватил устройство и вглядывался в него пару минут.
– Все хорошо, – сказал Гера и посмотрел на меня, – все хорошо, нас уже ждут.
– Кто? И где?
Гера сделал вид, что не услышал моих вопросов.
– Расскажи, пожалуйста, а то я чувствую себя овцой, которая безвольно следует за человеком.
– А каждый день приходя на фабрику ты себя так не чувствовала?
– Прекрати! У нас нет другого выбора!
– Выбор есть всегда. Страдание – дело добровольное, а вы его возводите в культ.
– Мы не страдаем, мы боремся…
– Это тебя на тренингах такому научили?
Тут я возмутилась по-настоящему.
– Откуда ты так много знаешь про нашу жизнь, если живешь один за территорией анклава?!
– Нет у вас никакой жизни, – ехидно улыбнулся Гера и приподнялся со своего импровизированного спального места, сделанного из положенного на пол покрывала. Мне он вручил то самое лоскутное одеяло, которое оберегало мой сон в его жилом блоке, вернее, в квартире.
– Нет, жизни, говорю. Одно сплошное расписание.
– Ты просто не понимаешь, – мне не хотелось спорить с тем, кто, видимо, не очень хорошо представлял условия жизни больных и здоровых среди больных.
– Ну конечно, – с ехидством произнес Гера, – как мне вас, святых мучеников, понять…
Он демонстративно отвернулся к стене и повыше натянул покрывало на голову. Я тоже легла спать. Через пару минут я потянулась к фонарю, чтобы выключить его, и в этот момент Гера повернулся обратно.
– Ты правда веришь, что вы там на фабрике трудитесь ради светлой и благой миссии по спасению рода людского?
– Нет, – честно ответила я.
Гера приподнялся на локтях.
– А мама у меня верила. До последнего ходила на работу, а когда уже не могла, то практически ползла туда. С фабрики ее в крематорий в итоге и повезли.
– Если твоя мама была сотрудником фабрики, как ты оказался за территорией?
– Мама сотрудником была, а вот отец им не был. Он ушел и взял меня с собой. Мы нашли квартиру в более или менее приличном состоянии и обосновались в ней вдвоем. Отец натаскал различных книг из других домов и учил меня по ним. Поэтому, в отличие от некоторых, я хорошо представляю историю нашего отечества и могу сделать кое-какие прогнозы по его развитию.
– Что такое «отечество»?
Гера цокнул языком.
– Что и требовалось доказать. Знаешь почему я вас не люблю? – Гера сел. – Нет, не так, извини! Пойми, у меня лично к тебе неприязни нет, а вот к той системе, которая воспитывает таких, как ты, я отношусь крайне негативно. Вы не знаете собственной истории,