«Нет, ты вправду очень странный стал, Захар! Мы с тобой в институт вместе работать пришли. Ты, как и я, каждую собаку тут в лицо знаешь. Много ты у нас за эти годы „Мефодиев“ встречал?»
Захар уже пожалел, что затеял этот разговор. Он постарался поскорее «замять» его.
«Ладно, всё, проехали!»
Уже поняв, что результата он здесь никакого не получит, Захар «на автомате» добавил:
«Как сам, как детишки? Давно не общались».
У Виктора была всего одна дочь. И Захар это прекрасно знал. Поэтому Виктор, уже всерьёз озаботившись непонятным ему процессом, происходящим с его товарищем, спросил:
«О-о, брат, да с тобой вправду что-то серьёзное происходит! Ты как себя чувствуешь? Может, тебе „больничный“ взять? Я чем-то могу помочь?»
Захар наспех допил компот из сушёного чернослива.
«Не, Вить, всё в порядке, не переживай. Спасибо за компанию. Идём жить дальше».
Взяв поднос с грязной посудой, Захар поднялся и пошёл к мойке, желая по пути «приятного аппетита» обедающим коллегам. «Мессия» недоумённо провожал его взглядом. Когда Захар, задумавшись, вместо выхода ткнулся в соседнюю дверь, которая была исторически закрыта и даже выкрашена в цвет стены, – Виктор укоризненно покачал головой и негромко произнёс, вздыхая: «М-да… жаль парня: похоже, совсем спивается…»
Глава 6
Положа руку на сердце, надо сказать, что с момента преобразования института в начале «двухтысячных» из госструктуры в акционерное общество закрытого типа, жизнь сотрудников стала меняться. И хотя, по сложившейся традиции, работники по-прежнему недовольно ворчали на руководство, на условия труда, на обилие документации и на зарплату, работой они перегружены не были. И, за исключением периодов подготовки квартальных, полугодовых и «авральных» годовых отчётов, практически все служебные дела заканчивались до обеда. В этой связи ящики столов младших научных сотрудников «Лаборатории горюче-смазочных материалов и искусственных присадок к топливу», были напичканы не только ворохами всяческих бумаг, преимущественно формата А4. Прикрытые сверху бумагами, ящики ниже изобиловали разного вида нардами, домино, дорожными шахматами, игральными картами, а также сборниками японских и скандинавских кроссвордов, макраме, вышиваниями, вязаниями, и прочими вспомогательными инструментами для убийства свободного времени. Начальство знало об этих «схронах» и о фактах «нарушений». Однако, понимая, что требовать дисциплины в условиях фактической деградации отрасли – всё равно, что стегать по крупу умирающую лошадь, требуя от неё бодрого галопа, – в основном, закрывало глаза на эти