– Остались после стрельбы.
– Почему не сданы на склад?
Шевченко замолчал.
Hосов пересчитал патроны и, как они были в свёртке, отнёс командиру, говоря при этом:
– Несу девяносто восемь смертей…
– Ты, Сергей, был при этом?
Аношин смеётся.
– Нет, к счастью, я ушёл вместе со всеми раньше. Это пропагандист потом рассказывал. В стихах и красках. Да ведь тебя тоже приглашали, где ты был вечером?
– Пошёл в кино, а потом лёг спать.
Только мы уселись за столик, к нам присоединился Шевченко.
– Настроение ни к чёрту, – сказал он вместо приветствия, – впору рвануть целый фауст.
– Предложение заманчиво, – сказал Аношин, но впереди ещё широкая программа спортивных мероприятий. Однако, говоря откровенно, тебе не позавидуешь. Как они у тебя оказались?
– Да всё Комаров, наш начальник штаба. Спешил в отпуск. В субботу должен был проводить стрельбу с офицерами, но не провёл, всё время ходил по магазинам. Уже после проводов, которые проходили в моей комнате, принёс и положил патроны на тумбочку. Дескать, проведёшь потом за меня, а я поехал. И поехал. Теперь же я должен отвечать и за его проводы, и за несданные патроны.
– Дело, конечно, дрянь, – констатирую я. – Боевые патроны – это не шутка. Что касается тебя – всё зависит от командира. Может и пять суток влепить, может и выговором ограничиться. Не переживай, как в войну говорили: дальше фронта не пошлют, меньше взвода не дадут. Сейчас же и фронта нет.
– Зато есть Курилы, Камчатка, Сахалин, – заметил Сергей.
Что-то он часто эти места вспоминает.
– Туда я не поеду, – решительно заявил Шевченко. – Возраст у меня солидный, пусть уж лучше увольняют в запас.
– Возраст у тебя есть, а вот выслуга… Есть или нет? – поинтересовался Сергей.
– Есть. С войной уже за двадцать пять потянуло.
– Вот и выход, – заметил я. – Ты ведь уже можешь дверь ногой открывать в кабинет к начальнику.
Все засмеялись, а я добавил:
– Если есть выслуга, то ты можешь и собственное мнение иметь. В общем-то не переживай, обойдётся.
– Но ведь какой хам, – всё ещё возмущался Шевченко, – ходит по комнатам, как с обыском… А если на самого посмотреть внимательно?
– Самое страшное для всех нас, – сказал Аношин, – за что тебя все офицеры будут ругать, заключается в том, что теперь начнутся строгости. Станут нас собирать, учить, инструктировать, зачитывать приказы, как надо и как не надо выдавать, получать боеприпасы, отчитываться за них. И всё это под расписку, не иначе как мозоли от этого будут. Готов спорить на что угодно, что уже завтра с утра соберут. Слушай, Володя, – вдруг обратился ко мне Сергей, – а где Андрей?
– Безрукавый – дежурный по караулам, – ответил вместо меня Шевченко, – ему пришлось заступить за отпускника Комарова.
Только теперь до меня