Железный кулак снова крепко стиснул все внутри, заставляя спину покрыться холодной испариной. Кристина сжала ладонь, больно впиваясь ногтями в кожу.
«Все будет хорошо, – уговаривала она себя мысленно. – Все будет хорошо, иначе просто никак…»
– Завези меня кое-куда. Если тебе не трудно, – стараясь, чтобы голос не дрожал, произнесла девушка, готовясь встретить ответным ударом любой выпад, но Тим лишь коротко кивнул после недолгой паузы. И вновь спросил адрес.
* * *
❝И увидел во сне: вот, лестница стоит на земле, а верх ее касается неба; и вот Ангелы Божии восходят и нисходят по ней❞
(Быт. 28:12-16)
* * *
2018-й. глава 5
Район носил название Расчески. Длинные пятиэтажки в ряд, пугливо прижавшиеся к ограде детского сада. Зеленые тени дворов-закоулков, бетонные пятачки стоянок для немногочисленных машин да обветшалая серость. Но вместе с тем было что-то непомерно уютное, трепетное, под этими низкими седыми крышами и разросшимися сиреневыми кустами.
Будто раздражительной суете и вечно подкарауливающей за порогом спешке просто не хватало здесь места. Среди всех этих детских горок и качелей рядом с желтой песочницей. Среди почти одинаково серых, похожих на тоскливые старческие глаза, квадратных задернутых окон и открытых балкончиков с развешенным на просушку мокрым бельем.
Тим притормозил на углу, возле поворота дороги, словно не решаясь сунуться в узкие, непривычные, незнакомые и не понятные ему дворы. Обернулся, не заглушая мотора.
– Тебя здесь подождать, или как? – бесстрастно поинтересовался он, кажется, со скрываемым нетерпением, и это решило все само за себя.
– Нет, – отрезала Кристина. – Я к другу. Надолго.
Решив, что на этом отчет о планах ее действий окончен, девушка быстро выскользнула из машины и не оборачиваясь двинулась в сторону знакомого дома, чувствуя, как с каждым шагом внутри пробуждается и овладевает сознанием волнительная, давящая, тяжелая одним своим присутствием болезненная тревога.
Рядом, почти сразу за домами был широкий бульвар и чуть в стороне – парк с березовой аллеей, куда летом частенько приезжали детские аттракционы и передвижные кафе, но внутри уединенных дворов по-прежнему царила сонная послеобеденная тишина. И этот покой, непрочный, зыбкий, призрачный, казался потому еще более дорогим и притягивающим, чем собранная по всем уголкам света тишина.
Кристина оглянулась.
Знакомые еще с детства обветшалые тенистые закоулки хранили воспоминания. О том, как часто приходили сюда с мамой, об их играх с Артемом – он был сыном маминой подруги да и сам тогда еще не раздражал своей навязчивой привязанностью и не обращался с Кристиной как с хрустальной дорогой вазой.
С ним можно было подурачиться, подраться подушками от дивана, вдоволь поноситься по двору и придумать очередную, понятную лишь