В Паланге был также ресторан «Юра» – «Море», такой деревянный полусарай. Однажды я сидел там с группой ребят, в основном москвичами, приезжавшими из года в год. Поскольку я был местным и говорил по-литовски, организация таких встреч ложилась на меня. Обычно мы скидывались по полтора-два рубля, и на эти деньги могли и наесться, и напиться. И вдруг в разгар танцев в ресторане случился пожар. Все кинулись к выходу, но нас остановил официант: «Ребята, я понимаю, что платить по счету вы все равно не будете, но оставьте мне хотя бы чаевые». Мы, конечно, оставили, но пили до последнего момента, когда уже горящие балки падали на головы. Ресторан сгорел дотла, но к нашему удивлению, никто в нем не пострадал.
После этого какое-то время мы ездили кутить на Рижское взморье, где не было такого моря, как в Паланге. Там был лишь неглубокий и довольно грязный залив, хотя вода была теплее, поскольку Латвия вообще лежит южнее Литвы. На Рижском взморье мы облюбовали ресторан «Лидо», куда попасть было гораздо труднее, чем в рестораны Паланги. В Латвии мы уже были в качестве гостей и там не имели нужных контактов.
Мы приглашали в ресторан «Лидо» местных девочек, которые наедались-напивались за наш счет, а потом убегали. В Риге среди красивых девочек было очень модно «крутить динамо», то есть обнадежить возможностью сексуального контакта, но после гулянки отлучиться в туалет и сбежать, оставив кавалеров в дураках. Поэтому в Риге появилась такая крылатая фраза: «Мы пойдем с тобой в «Лидо», только после, а не до». Мы этот девиз хорошо усвоили.
Аттестат зрелости
В цирковом училище я потерял еще один год. Мои сверстники уже пошли в десятый класс, а я только в восьмой. Меня это, конечно, огорчало, хотя причина была уважительная. Соломоново решение пришло ко мне внезапно. Я попросил у своего приятеля табель предпоследнего класса, не то девятого, не то десятого. Не помню точно, потому что в русской школе учились десять или одиннадцать лет, а в литовской двенадцать. Увидев, по каким предметам нужно проставить оценки, с помощью перекиси водорода я подделал свой табель и подал документы на поступление в двенадцатый класс литовской вечерней школы. К моему удивлению, меня туда приняли.
Я никому не поведал об этой своей проделке. По рассказам отца я знал, что даже самые близкие люди при определенных обстоятельствах могут продать или проговориться невзначай, поэтому всю жизнь придерживался правила: держать язык за зубами по поводу подобных рискованных дел. Никогда раньше и до сих пор, если со мной происходит что-то некошерное, ни с кем не делюсь и пытаюсь все решить сам. Отец всегда говорил мне: «Если твой секрет знает еще кто-то, ты рискуешь тем, что его будут знать все».
Впереди было лето, и я пытался использовать это время, чтобы как-то подучить материал, потому что обычно не придавал значения учебе. Я любил только те предметы, которые давались мне легко, а математика, к сожалению, в их число не входила. Я ее не любил, у нас в доме вообще математику понимала