подарками (и больше, пожалуй, ничем), но когда понял, что сын к ним равнодушен, – единственное, что тот по-настоящему любил – это чтение, – тогда просто стал давать ему деньги на книги. Саша не задумывался о той метаморфозе, которая случилась с человеком, который, по собственным же рассказам, пытался до последнего сохранить семью и мать для Саши. Он стал самостоятельным ребенком, который не мог позволить себе скучать, зная, что его ждет еще море непрочитанных историй, – поэтому редко кто мог застать его без книги в руках. Но родителей ему, конечно, не хватало: и отца, который мог пропасть на неделю, оставив на столе записку с деньгами на еду и книги, и который в целом был строг с Сашей (желая, видимо, как можно раньше сделать его взрослым, чтобы тот не требовал слишком много заботы и внимания), и матери, которую Саша почти не помнил. Ее образ не завершался в его сознании, – чего-то не хватало; всех историй отца было мало, чтобы воссоздать ее, – правда, достаточно, чтобы хранить обиду. Саша не понимал – чего же именно не достает, а ведь все было просто: он не мог смириться с такой матерью, не мог принять ее, не мог допустить, что в этом человеке не было ни доброты, ни любви, как ее описывал отец, – одна лишь мерзкая потребность. Он хотел и любить мать (как всякий сын), и в то же время ненавидеть ее (как сын брошенный). Но ребенку нести на себе груз злости тяжелее, чем взрослому, тем более, такому ребенку, как Саша, который воспитывался хорошей литературой. Поэтому, сколько бы он себя ни накручивал, его детская обида не переходила в ненависть. Это противоречие усилилось после того, как мать стала писать ему письма.
Первое сообщение от нее он получил год назад. Точнее, он обнаружил сразу три письма от нее, потому что редко заходил на свою страницу в сети, – они приходили с интервалом в месяц. Мать писала ему, что стала другим человеком, избавилась от зависимости, хотя, честно говорила она, порой на нее накатывает слабость – и если бы в это время под рукой оказалась бутылка, то она бы, пожалуй, сорвалась. Но, пишет она, слава Богу, ничего подобного они в доме не держат. Потом она расписывала, кто это – они. Она вышла замуж. Человек был порядочный, уверяла она, звали его Сергей; познакомились еще до того, как она завязала, – он ей помогал бороться с этим. У него тоже был ребенок от первого брака, они жили втроем. Его жена погибла много лет назад. Саша открыл ее страницу, чтобы посмотреть фотографии. И вот тогда он не смог сдержать слез. Красивая, полноватая, – но полнота здоровая, – она улыбалась, стоя в обнимку с мужем и его мальчуганом, лет восьми.
Она просила прощения в каждом письме, интересовалась его делами. Говорила, что хочет приехать и повидаться с ним, но боится. Не бывшего мужа, но самого Сашу, – боится, что он прогонит ее или молча отвернется. Несмотря на то, что он не отвечал ей, писать она продолжала, с такой же периодичностью. Отцу Саша ничего не говорил. Он лишь старался не думать об этом, старался злиться на мать. Но письма он все равно читал, более того – он их ждал.
Лара Ерохина.
Ее
