– Привет.
Ехали молча. Перед перекрёстком, который вёл в центральную часть города, она приказным голосом сказала:
– Сворачивай в город. – Увидев удивлённый взгляд, добавила: – Хочу по городу побродить. Отцу скажу, что занятия затянулись. Ты что, против?
– Да нет, – пожал плечами Гейдар и повернул руль. – Только бы на патруль не нарваться. У меня увольнительной нет.
– Не волнуйся, я с тобой, – бросила она через плечо и пошла в сторону набережной.
Выйдя на набережную, он сразу забыл и про увольнительную, и про оставленную на улице машину, так прекрасен был открывшийся перед ними вид. Две великие русские реки Волга и Ока сливались у Горького в один поток, открывая неохватный водный простор. Стоя на набережной, расположенной на высоком берегу, казалось, что ты паришь над этим простором и откуда-то с неба любуешься речными просторами.
– Ух ты, здорово! – выдохнула Маринка и заметно повеселела. – Так бы подхватиться и полететь.
– В форме не стоит, лучше в той пышной юбке, она будет как парус, – неожиданно пошутил Гейдар.
– А ты, оказывается, шутник, – бросив на него удивлённый взгляд, сказала Маринка. – Тебе что, моя юбка не нравится?
– Почему, нравится, – улыбнулся Гейдар, впервые взглянув в глаза девушки.
Встретившись с ним взглядом, она, похоже, смутилась и сказала первое, что пришло в голову:
– Почему у тебя такие синие глаза?
Здесь уже смутился Гейдар и, чтобы скрыть этот факт, сказал, показывая вниз:
– Ребята говорят, что где-то тут внизу была ночлежка, о которой писал Горький в пьесе «На дне», в другую сторону дом, в котором он жил с дедом. Теперь там музей.
– Вот уж не думала, что горцы Горьким интересуются, – дерзко сказала Маринка, видимо желая подсолить вырвавшуюся у неё фразу про синие глаза.
– А что, нам положено только Лермонтова читать?
– Да нет, на конях скакать. Как-то странно звучит – «джигит-читатель».
После этой фразы настроение у Гейдара испортилось, и всё остальное время прогулки он молчал, думая о том, что его, похоже, считают за дикаря. Вскоре тронулись в обратный путь. Через несколько минут езды Маринка, сидевшая на переднем сиденье, спросила:
– Чего ты молчишь? Обиделся?
– Нет, на женщин у нас не принято обижаться, – дёрнул изогнутой бровью Гейдар.
– Понятно, обиделся. А зря, у тебя такой колоритный вид, что действительно кажется, что живёте вы, кавказцы, совсем не так, как мы.
– Вообще-то я десять классов окончил, а программа у всех в Союзе одна. У меня по русской литературе пятёрка была. Мать у меня горянка и в школе не училась, но и сама читать любит и меня приучила. Отец был директором школы…
– Понятно, – оборвала его Маринка, – это всё из-за усов так кажется. Отец сказал, что только кавказцам