– Ассенизаторы тоже? – полюбовался остро заточенным карандашом Вульф и принялся за следующий.
– Все, – встряхнул головой Александр Алексеевич и пригладил свои темные густые волосы. – Тяжелее всего тем, кто зарабатывает собственным трудом, кому никто ничего не дает. Река – рыбы, земля – урожая. А подати надо платить, иначе не уйти от наказания.
– Какого?
– Тому, кто не платит, грозит разорение. Отбирают последнее, гонят на улицу.
– Страшно.
– Конечно. Поэтому каждый пытается сжульничать и прикопить. А лучше – продать. Один продает ребенка, другой – его увечье, третий – собственное уродство. Вместо извести вам продадут мел, вместо муки – известь. Все привыкли к обману и обманом живут и даже улыбаются при этом. В Китае все учтивы и благопристойны.
– Все? Всегда? – не поверил секретарь.
– Пока на них смотрят, – засмеялся Татаринов. – Отвернешься, рожи корчат.
– Лицемеры, – недовольно скривил губы Николай. – Мздоимцы.
Вульф внимательно посмотрел на него и задумчиво покатал карандаш по столу.
– Может, монгольский амбань ждет от нас взятки?
– Не дождется, – отрезал Игнатьев.
– Да нет, – возразил секретарю драгоман. – Мы ведь с вами не контрабандисты. Здесь другое: политика. Англичане и французы вновь угрожают Пекину войной, вот маньчжуры и колеблются: пускать нас, не пускать?
– Я теперь не знаю, как к ним относиться, – признался Николай. – С первого дня отношения не заладились.
– Относитесь с внутренней улыбкой. В китайцах очень много от детей: наивных и проказливых одновременно. Мужчины у них бреют лбы и носят косу, обмахиваются веерами и смеются на похоронах.
– Обмахиваются веерами? Как дамы?
– Да, – подтвердил Татаринов. – Мне, как драгоману посольства Путятина, много раз приходилось присутствовать на переговорах, и я подумал, что бамбуковые веера не просто охлаждали лица сановников. Похоже, ими пользовались при переговорах, как тайным шифром.
– А что? Вполне может быть, – отозвался Вульф. – Ведь у каждого веера свой цвет, орнамент, свой рисунок.
– А главное, иероглифы. Раскрывая веера и закрывая их, можно было не сговариваясь внешне, держаться одной линии по тем или иным вопросам.
– Плутовской народец, – сразу насторожился Николай, словно попал в общество карточных шулеров с их подлыми замашками. Нет, сам он в карты не играл и, если честно, презирал азарт корысти, чего не мог сказать об азарте ином, охотничьего свойства: выследить, догнать и поразить намеченную цель. Тут он был неукротим.
– Китайцам