Солнце висело совсем низко над горизонтом, когда местный автобус высадил меня рядом с жилищем Бейли, но воздух по-прежнему был душным и теплым. На автобусной остановке я опять надела джинсы. Из-за сумок и жары одежда начала прилипать к телу. Но хотя бы ногам было удобно в «адидасах». Я выбросила перепачканные рвотой туфли на каблуках в урну, не желая, чтобы они как-нибудь вновь попались мне на глаза.
Здешние дома довольно далеко стояли от улицы, перед ними имелись зеленые лужайки и идеально подстриженные живые изгороди. Здесь, не то что рядом с моим домом, не было забытых рождественских гирлянд или пластиковых детских игрушек. Кирпичные фасады, строгие и устрашающие, казалось, готовы были осудить тебя за любое отклонение от нормы. Шагая по извилистой подъездной дорожке к дому Бейли, постепенно приближаясь к входной двери, я казалась себе все меньше и меньше. Из дома доносились приглушенные звуки телевизора. Бейли была дома, вероятно, одна. Насколько я знала, ее мама по-прежнему работала по ночам в больнице. Все, что мне надо было сделать, так это нажать на кнопку звонка.
И мне действительно, действительно не хотелось делать это.
Я нажала кнопку.
Шаги. Мелькнувшая в окне тень. Заминка перед дверью – такое впечатление, будто кто-то посмотрел в глазок. Звук открываемого замка. Дверь распахнулась.
Бейли сонно смотрела на меня, опершись о косяк. Она была полуодета – трусики-шорты и майка с единорогом, какающим радугой. То, что она не слишком удивилась при виде меня, я отнесла на счет донесшегося до моего носа запаха травки.
– Вау. Чем я заслужила визит ко мне эмбриононосительницы?
– Прости, что беспокою. Ты занята?
Бейли фыркнула:
– Чертовски!
– Послушай, я знаю, что мы с тобой уже не такие хорошие подруги, как прежде. Но у тебя единственной из всех, кого я знаю, есть машина и… – Я слышала, как дрожит мой голос. По пути сюда я приблизительно представила себе, что буду говорить. Но Бейли умела нарушить все мои планы. И сейчас она просто стояла и ждала,