– А наши не воюют? – перебил Цзара.
– Нашим места не хватает, – усмехнулся Шиста.
– А ещё о них что-нибудь известно? – Цзара, знавший Пте уже порядочное количество времени так поразился подробностями о его расе, что забыл даже, с чего вообще начался разговор.
– Ну, например, то, что они ровным счётом ничего не чувствуют, из того что чувствуем мы, возрекающие, кроме боли, конечно. Хотя… – В этот момент его лицо приобрело такое выражение, что принять его сразу, согласиться с тем, что это лицо на такие выражения способно, было трудно. Шиста ушёл, зарылся куда-то в глубины своей памяти и долго не возвращался обратно, а когда вернулся, то сказал как-то неожиданно печально:
– Бывают порой у них такие номера, что даже не знаешь, что и думать, и как понимать. А порой вообще мурашки пробирают от их поступков. Ладно, дружище, – он снова оживился, – Давай-ка уже делом займёмся, нам ещё бо́льшую часть на себе тащить из этого.
– А почему мы твоего тавта не взяли? – спросил Цзара, решив, что окончательное решение вынесет в становище и принимаясь за нож.
– Ты… – Шиста сначала нахмурился, обдумывая вопрос, и сразу же усмехнулся. – Ты думаешь, тавта можно бы было навьючить?
Цзара ничего не ответил.
На подходе к селению, всех троих что-то насторожило, и по мере приближения к нему продолжало настораживать всё больше и больше. Они шли вдоль самого вирсинкского предлесья, которое порой становилось довольно размытой границей между двумя средами обитания, так как, то и дело край равнины оказывался заросшим мелкой порослью самых различных деревьев. Поэтому ни по каким признакам невозможно было понять, что же всё-таки не так, даже когда уже начали появляться чёрные деревья с Дальнего Запада. Быть может, какое-то самостоятельное чутьё охотников успело определить по невидимым признакам близкую опасность? Так или иначе, все трое, не сговариваясь, стали двигаться крадучись, до тех пор, пока не подошли к небольшому холму, за которым уже было видно становище. Шиста напряжённо сбросил со своих плеч тяжёлый мешок, знаком велел Цзаре и Пте оставаться на месте, а сам, пригнувшись с наивозможнейшей в такой позе скоростью, ринулся вперёд. Не прошло и нескольких минут, а он, весь запыхавшись (хоть и пробежал-то всего-ничего) примчался обратно. По правде говоря, ему даже рот открывать было не нужно – всё читалось по лицу.
– Скварны, – выдохнул он. – Штук сто, – это только которых я успел заметить. Похоже,