Как-то вечером, когда на улице уже никого не было, один из скварнов притащил к нашему арду девушку. Она кричала и отбивалась от него, как могла, но это его только смешило – что может сделать воину-скварну туамская женщина, которая у́же его, наверное, раза в два? Я не в силах был смотреть в её глаза, когда её взгляд остановился на мне, перед тем как скварн вместе со своей ношей скрылся под пологом шатра. Моя привязь служила скорее символом моего временного рабства, нежели настоящим орудием плена – скварнам и в голову не могло прийти, что я попытаюсь убежать, поэтому я разделался с узлами в два счёта. Что было дальше, я помню как-то странно. Я словно в тумане наблюдал за всем происходящим, причём со стороны, и если бы мы с этой девушкой не говорили о том случае некоторое время спустя, я до сих пор бы не верил, что в тот момент Я делал всё это, а не кто-то другой. Ворвавшись в арду, я схватил меч, стоявший у порога и, ни секунды не раздумывая, воткнул его в грудь скварну, который был пьян и, оторвавшись от добычи на шум, даже не понял, что произошло. Почти сразу же в арду завалился второй, немногим более трезвый чем первый, и убить его тоже не составило большого труда, – в то время я был полон сил и два дня уже ничего не делал. Вот после этого-то я и стал сомневаться, что действовал по собственной воле, а не вселялся ко мне в голову кто-то чужой.
В племени мало кто, кроме близких девушки, был рад такому исходу той ночи – ведь если бы в Мергалоне узнали о подобном случае, племени этому было бы несдобровать. Мне пришлось вскорости покинуть поселение, а вместе со мной, в попытке избежать страшной участи, ушла и она. Мы отправились на север-запад, в надежде оказаться подальше от Мергалона, и она, пока нам не пришлось расстаться, стала мне вроде как женой. В дороге мы не испытывали больших неприятностей, и дошли до территории Пернатых, где скварны появлялись значительно реже чем у нас или, тем более, у Каменной Реки. Пока мы находились там, моей спутницей овладел какой-то недуг, наподобие того, что бывает от укуса синюшных мух, только кожа её не покрылась никакими пятнами, а осталась такой же. Она пролежала в арду шаманов три дня, и ей не стало ни хуже, ни лучше, а на четвёртый день я двинулся дальше, так как своим присутствием подвергал опасности и себя и туамов племени. Она сама попросила меня идти, и я