Пытаясь как-то отодвинуть всё больше гнетущее настроение, Цзара начал усердно оглядываться по сторонам. Он впервые оказался в лесу, о котором в его родном племени никогда не ходило добрых слухов, и он бы мысленно готовился к самым неожиданным и неприятным встречам, если бы не был знаком с Птахом, чью кровь уже давно выпили корни рухи. Пришедший от луноглазых однажды бывал здесь, и, когда друзья с некоторым придыханием, словно в ожидании чего-то таинственного, спрашивали об этом, он со снисходительной улыбкой развеивал их тёмные представления. Да, водились здесь совершенно иные звери и птицы, нежели на равнине, и некоторые из них были и сильны и коварны, но всё же они не имели ничего общего с теми кошмарами, о которых толковали беззубые старики по вечерам у костра. Взаправду существовали и пауки, величиной превосходящие даже скварнов и плетущие не паутины – а огромные сети меж исполинских деревьев, но не было, например, глиняной ведьмы, утягивающей всё встречаемое ей в болото бродящее, словно живое, по всему лесу. По крайней мере, Птах был уверен, что её не было и быть не могло. Не встречал он ни разу также и Утопленного Царя, разрывающего на части заблудившихся, и Летающие Поляны, попав на которые можно было, по слухам, умереть от страха. А вот двенадцатиногих он видел воочию и соглашался, что от них нужно держаться подальше. Но в целом, Птах всегда подытоживал, что и в лесу и в степи нет никого опаснее и сильнее возрекающих, как ни страшны казались бы те, рядом с кем они жили.
Цзара молча перебирал в памяти всё то, что он слышал о Вирсинкском лесе, пока они шли меж огромных сплошь замшелых невероятно древних деревьев, по которым скакали какие-то мелкие зверьки, внимательно разглядывающие их из гущи крон. Справа шёл Шиста, который, по всей видимости, не мог долго молчать, и время от времени просвещал Цзару короткими фразами относительно их пути.
– Тропы почти не видно, – в очередной раз сказал он. – Давно мы по ней не хаживали.
Шедший позади всех Пте что-то прошипел в ответ на своём языке, наверное, не важное, а может и совершенно непонятное, так как Шиста не обратил на это внимание. Цзара молчал, оглядываясь по сторонам. Всё-таки ему в диковинку было отсутствие горизонта и простора степи.
– До места становища не так уж много осталось, – вставил опять Шиста, когда шедшие впереди туамы вдруг остановились по очереди, начиная с головы процессии, оттого, что первый из них – следопыт вдруг