– Дитя моё, – улыбнулся незнакомец ласково и несколько смущённо, – добрый день!
– Добрый день, – ответил Коршун, не скрывая своего удивления.
Старик снова улыбнулся. Он подошёл к нему, поставил свою ношу на землю, а сам присел рядом с юношей.
– Я старый бедный художник, – вздохнул старик, переведя дух. – Позволь мне нарисовать тебя. Не бойся, я не отниму у тебя много времени.
– Нарисовать? Меня? – тихо переспросил Коршун. – А зачем? И почему именно…
– Почему именно тебя? – прервал юношу художник. – Потому что… я шёл мимо в поисках того места, где можно перевести дух, и мой взгляд просто зацепился.
– Зацепился?
– Да. Я обежал глазами старый театр, и мой взгляд почему-то остановился на тебе. Вот и всё. Я не отниму много времени, обещаю. Сделаю набросок, а допишу дома. Окажи милость старику…
Коршун внимательно вгляделся в лицо художника – казалось, в каждой его морщинке таилось много разных историй. Глаза смеялись, и чудилось, что от них разбегаются настоящие лучики солнца.
– Хорошо, – согласился юноша.
– Спасибо. Я быстро, – просиял художник.
Он достал из мешка небольшой треножник, папку и пенал. Усадил Коршуна, сам сел на пень напротив и тут же принялся за работу. Старик рисовал уверенно, руки его не дрожали, а глаза глядели молодо. В тот миг, казалось, встретились три творца: художник, артист и сам Бог, который создал этот мир и всю красоту, что окружала их.
– Как тебя зовут? – спросил художник.
– Коршун. То есть Кристиан, но люди прозвали меня Коршуном. Я уже привык настолько, что сам так представляюсь.
– Красивое у тебя имя, – улыбнулся странный гость, – а меня зови просто Художником.
Через некоторое время новый знакомый закончил и, развернув к нему треножник, показал прекрасный портрет, вернее, набросок.
– Какая красивая работа… – прошептал Коршун восхищённо.
– Спасибо, – поблагодарил художник своего неожиданного натурщика. – Я просто хотел открыть тебе глаза на самого себя… А это тебе, – старик протянул Коршуну небольшой лист картона с точно таким же портретом. – Возьми себе на память. Пусть в этом огромном мире у двух людей будет по одинаковому рисунку. У тебя останется маленький в твоём маленьком мире, а у меня – большой в моём большом мире.
Художник сложил инструменты обратно в мешок, и Коршун проводил его до калитки.
– А теперь прощай, – сказал старик и почему-то обнял юношу. – Будь счастлив.
– Прощайте, – отозвался Коршун.
Незваный гость улыбнулся и зашагал прочь, а актёр продолжал стоять и смотреть ему вслед. Он был благодарен Художнику. И не только за рисунок, но и за то тепло, которое тот подарил ему и наверняка