– И как?
– Ничего…
Женщина помолчала минутку и, поправив съехавшие на кончик носа узенькие очки в чёрной оправе, сказала:
– Думаю, как вам помочь… Знаете, есть у нас один человек, который мог бы прочитать рассказ и, если хотите, мнение своё высказать.
– Да, да, пожалуйста! – обрадовалась Писательница.
– Давайте ваш рассказ, я ему передам. Его нет сейчас в редакции.
Писательница передала женщине папку с рассказом.
– Мы не познакомились. Я Лидия Ивановна, ответственный секретарь, а вы?
– Екатерина Толстая. Там написано.
Через неделю, как было условлено, Писательница снова пришла в редакцию, но теперь уже в самый разгар рабочего дня. В коридоре находилось много народа и было очень шумно. И журналисты, действительно, перебегали из одной двери редакции в другую с рукописями и чашками в руках.
– Где я могу найти Александра Алексеевича Щукина? – спросила она у невысокого мужчины средних лет, который показался ей наиболее имеющим отношение к писательству, потому что был в джинсах и рубашке на выпуск без галстука. А ещё у него были длинные черные волосы с проседью, собранные в хвост, на загорелых щеках росла щетина, а карие глаза смотрели на незнакомку живо и доброжелательно. Этот-то и был похож на Критика.
– Я к вашим услугам, – улыбнулся он, слегка поклонившись. – С кем имею честь говорить?
Начало Писательнице понравилось.
– Екатерина Толстая, – она протянула журналисту руку.
– Катя! Здравствуйте! Можно мне так вас называть? – воскликнул Щукин, крепко пожимая маленькую ручку в кружевной перчаточке.
– Можно.
– Ну тогда и вы меня называйте Сашей, или Саней, или Шуриком, как угодно, но только не Александром Алексеевичем.
Согласиться было сложно, потому что Писательница звала по имени-отчеству и на «Вы» некоторых приятелей из писательского общества, а порой даже Критика и Профессора.
– Я… попробую.
– Хорошо! Пойдемте ко мне, я вас кофе угощу. Любите кофе?
– Да, можете чёрный без сахара? Или мокко?
– Знаток! – засмеялся Щукин.
Писательница улыбнулась. Два года в писательском обществе не прошли даром.
Щукин привел её в один из кабинетов без таблички, пропахший табачным дымом. Это была узкая длинная комната с большим окном напротив двери и высоким потолком, испещрённым трещинами. На пожелтевших обоях висела политическая карта России и портрет президента, исколотый дротиками. А на столе среди вороха рукописей, печатных листов и газет стояли сморщенный кактус в горшке и чашка, наполненная блестящими обёртками от шоколадных конфет. Журналист выудил рассказ Писательницы из-под груды бумаг и шлёпнул им по журнальному столику, заставив подпрыгнуть пепельницу с горой окурков.
Писательница присела в одно из кресел у окна. Щукин уже закурил сигаретку и с нею в зубах готовил кофе на маленьком холодильнике, заменяющий