«Дабы сразу отмести все подозрения в предвзятости и тенденциозности, а также обвинения в национализме со стороны той или иной этнической группы, считаем необходимым предварить эту книгу следующей цитатой:
«За национальным характером, так как в нем отражается толпа, никогда нельзя по совести признать много хорошего. Скорее дело здесь только в том, что человеческая ограниченность, извращенность и порочность в каждой стране принимает иную форму, которую и называют национальным характером… Всякая нация смеется над другой, и все они правы» (А. Шопенгауэр)
Аркадий Михайлович грызет кончик дорогой ручки, выклянченной на выставке у какого-то фирмача.
Добрейшая Маша Курочкина драит сожженную кастрюлю и желает смерти – пусть даже себе.
Участковый поднимается по лестнице, сверяет по бумажке номер квартиры и стучит в дверь. В руках у него большой сверток. Отец Кирилл (в миру Брякин) открывает дверь и недовольно спрашивает:
– Что случилось?
– Здесь была временно зарегистрирована Брякина Галина Григорьевна?
– Да, а что все-таки…
– Это ее вещи. Скончалась сегодня в метро от… Вы лучше позвоните. Вот телефон морга на Россолимо.
А то, что раньше называлось Галиной Григорьевной Брякиной, – а сейчас просто холодное тело без наличия швейно-пошивочных изделий, – лежит на металлическом столе с номерком на большом пальце ноги под ярким синим светом. Ольга Сорокина стягивает с себя тонкие колготки, заляпанные похотливыми взглядами, и идет греться в ванную, расположенную в совмещенном санузле. Ты бежишь по парку и на некоторое время убегаешь от себя…
…вот они – Фили».
***
Ваня погулял по отстроенным Филям. Новенькие высотки сверкали. Иномарки среди них казались необходимыми аксессуарами. Из автомобилей выходили шикарные девушки – настоящие «мисс Тюнинг». Район был образцом довольства и элегантности.
Очерк давал представление о Филях в девяностые. Но цель существования очерка в сети была непонятна. Ведь все прошло давным-давно. «Остановись, мгновенье, ты прекрасно!» – в данном случае совсем не о том. Можно предположить, что автор – историк. Для историка факты имеют самодовлеющую ценность. Но здесь автор является источником информации и, в каком-то смысле, самим фактом, что неминуемо вызывает предположение в субъективности изложенного. Нельзя «выбежать» из факта и оказаться вне истории. Возможно, автор через себя пытается втянуть читателя в историю.
Ваня повернул бейсболку козырьком на затылок. Лихо я передернул словосочетание «втянуть в историю». Годится для заголовка, надо запомнить.
Он достал смартфон и в строку поиска набил: «адресная книга Москвы по фамилии бесплатно». Шевцовых оказалось несметное количество, а вот Марий Курочкиных всего 45, вполне приемлемо. Круг поиска суживался Филями.