– Забудь.
«Мало ли как начинается, – подумал он. – Да и кто знает, что что-то начинается? Человек живет себе и живет, как обычно жил. И совсем не чувствует, что что-то начинается. Ну да – появляется новая женщина. Но ведь принципиально нового ничего не появляется, у нее все как у всех. И вдруг чувствуешь, что она реагирует на тебя так, как никакая другая не реагирует и не реагировала. И ты видишь себя по-новому, и присматриваешься к самому себе – что ж в тебе такого, и понимаешь, что все как у всех, кроме того, что из всех женщин мира для тебя осталась только одна она, и ты при этом не обеднел, а сказочно разбогател».
– Ты знаешь, что я в разводе? – спросил он ее.
– Да, – она замерла, ожидая, что будет дальше.
Это было только вчера. Наверное, сегодня их слова полностью еще не растворились в мире. Наверное, они еще носятся где-то между землей и небесами.
Вот они – Фили
– «Когда мы, коммунисты, боролись с религией, то не понимали простой вещи – человек приходит в храм не к священнику, а к Богу. А мы думали, что достаточно протащить в церковь пьяницу, педераста, развратника или вора, и люди потеряют веру».
Александр Олегович Бак, руководитель кафедры фотожурналистики, вел семинар. В левой руке, привыкшей к приятной тяжести дорогостоящей фотоаппаратуры, он держал пожелтевшую перестроечную газетку. Указательным же пальцем правой руки водил по тексту и зачитывал:
– «А сегодня, когда рухнула коммунистическая идеология, мы пытаемся опереться на церковь. Неожиданно мы обнаружили, что наши креатуры – стукачи, пьяницы и педерасты – за эти годы достигли самых высоких постов, и нам не на кого опереться!»
За глаза его звали Папа-папарацци. Он оглядел студентов:
– Это выдержки из статьи бывшего главы комитета по делам вероисповеданий в СССР. Что скажете?
Какое-то время в аудитории было тихо.
– В таких вопросах опираться можно разве что на Бога, – со вздохом сказал лохматый Ваня Фомин. – Но это коммунистам не положено по штатному расписанию.
– Поясни, пожалуйста.
Сформулировать подоплеку шутки Ване было труднее, чем схохмить. Но он попытался:
– Мне кажется, во втором абзаце чувствуется обманутое ожидание чуда.
Папа-папарацци погладил седую аккуратную бородку, потом потрогал нос, будто б выправляя его немного вправо.
– Другие мнения есть? Мне известна еще одна точка зрения: «Церковь живет и хранит правду даже в те периоды истории, когда в ней нет ни одного истинно верующего». Не предлагаю вам дать оценку этому положению. В нем много всего. Но любую задачу…
– Оценку можно дать прямо сейчас, – перебил Ваня преподавателя. – Это ведь беззастенчивый карт-бланш на любые мировоззренческие кульбиты.
Папа-папарацци