Мир с точки зрения Льва Толстого. Марина Евгеньевна Суровцева

мире человека. Получается, что в китайской философии смысл человеческой жизни оказывается для Толстого даже более очевидным, чем в его собственной философии. Возможно, что построения китайской философской мысли показались писателю такими убедительными потому, что совпали с его собственными воззрениями, в какой-то мере даже упорядочивая их. Так в 1905 году Толстой в дневнике характеризует жизнь как «единство в разделенности или разделенность в единстве» (55, 137). А в 1907 году записывает: «Есть нечто непреходящее, неизменяющееся, короче: непространственное, невременное и не частичное, а цельное. Я знаю, что оно есть, сознаю себя в нем, но вижу себя ограниченным телом в пространстве и ограниченным движением во времени» (56, 42).

      Итак, можно сказать, что главная системообразующая категория древнекитайской философии (Дао) нашла у Толстого полное понимание, совпав с его представлением о Боге. Совпал с толстовским представлением о руководящем принципе человеческого поведения и древнекитайский принцип «у-вэй», переводимый большинством современных синологов словом «недеяние», а Толстым – «неделание». Один из крупнейших русских специалистов по даосизму – Е. А. Торчинов (ныне покойный) – так характеризует этот принцип: «Главная идея недеяния – непротиводействие природе окружающих вещей и существ, а в конечном счете – и всего сущего. <…> Не делай ничего противоестественного – вот главная неписаная заповедь даосизма. Но вместе с тем принцип недеяния вовсе не означает простой пассивности. <…> С понятием «недеяние» тесно связано и еще одно понятие даосской философии – «самоестественность» <…>. Самоестественность есть другая сторона недеяния: если недеяние есть следование природе вещей, то самоестественность есть следование своей собственной природе, а не чему-нибудь иному, будь это навязанные извне формы поведения (каковыми были для даосов этические принципы конфуцианства) или просто внешнее принуждение»⁵.

      Мысль о подобном недеянии созрела у Толстого уже в период создания «Войны и мира» (Кутузов, Каратаев, философия истории). Позднее Толстой увидел в ней совпадение со своим учением о непротивлении злу насилием. Она совпадала также с его отрицательным отношением к войнам и вообще всяческой агрессии, к бесконтрольному развитию технической цивилизации, навязываемому человечеству бурным развитием капитализма, совпадала с его проповедью всеобщей любви. «Велика истина Лао цзи Le non agir (неделание) – ничего не делать, не затевать, а только отдаваться тому, чему считаешь хорошим отдаваться – отдаваться тому, в чем совпадаешь с потоком, с волей Божьей», – записывает Толстой в дневнике 1 апреля 1891 года (52, 25).

      Здесь он очень точно передает мысль Лао-цзы: недеяние и, значит, «совпадать с потоком». Для Толстого это означает усваивать уроки жизни интуитивно, подсознательно (таков мудрый Кутузов, Наташа, которая «не удостаивает быть умной», Пьер, Левин, «отдающиеся