Интерес к стране с древней рафинированной культурой, насчитывавшей более 6 тысяч лет, обострился у Толстого в конце 70-х годов. Главной причиной этого стал перелом, завершавшийся к тому времени в мировоззрении писателя. В муках рождался новый смысл жизни: «жить не для тела, а для духа», жить для «установления на земле царства Божьего», то есть всеобщего блага. В поисках подтверждения своих новых взглядов, которые еще не до конца сформировались в его сознании, Толстой обратился к философии – античной и современной западноевропейской. И тут, именно к концу 70-х годов, на прилавках книжных магазинов России стали появляться философские трактаты китайских мудрецов в переводах с древнекитайского на французский, немецкий и английский языки – книги, над которыми работали крупнейшие синологи Франции, Германии, Англии. Наиболее сильное впечатление на Толстого произвел трактат Лао-цзы «Дао-дэ-цзин»: «Впечатление огромное» (66, 67). Писатель познакомился с этим трактатом в 1877 году, когда Н. Н. Страхов, откликаясь на его просьбу прислать всё, что можно достать из переводов древнекитайского философа Лао-цзы (о котором Толстой уже слышал), отправил в Ясную Поляну несколько книг, из некоторых сделал выписки. Среди выписок были изречения Лао-цзы, которые Толстой сразу попытался переводить. Однако «труднопонимаемые», «мистические» мысли Лао-цзы, да еще «перевод с перевода» (55, 198) (с европейских языков, так как писатель не знал китайского языка), требовали от него колоссального умственного напряжения. Поэтому он оставил на время эту работу. Вернулся же к ней только в 1884 году, когда целиком прочитал «Дао-дэ-цзин» в переводе с древнекитайского на французский Станислава Жюльена (Париж, 1841) и на немецкий Виктора Фридриха фон Штрауса (Лейпциг, 1870), а несколько позднее – на английский Джемса Легга (Лондон, 1875). В яснополянской библиотеке находятся еще два перевода «Дао-дэ-цзина» на английский язык, изданные в Чикаго в 1888 и в Филадельфии в 1898 году, с пометами писателя2.
Толстой сразу почувствовал, что перед ним совершенно оригинальная и очень стройная философская система: «…такой глубины (мыслитель). <…> Его перевести надо, чтобы был философский ум» (ЯПЗ, II, 348), – говорил он впоследствии о Лао-цзы. Работа над переводом «Дао-дэ-цзина» шла туго еще и потому, что, пытаясь разобраться в сложном древнекитайском тексте, писатель сравнивал три перевода на европейские языки – Ст. Жюльена, В. Штрауса и Дж. Легга. В результате работа опять затормозилась. Но через десять лет Толстой снова взялся за «Дао-дэ-цзин». На этот раз к нему обратился его друг Е. И. Попов, который перевел трактат Лао-цзы, с просьбой отредактировать и проверить его перевод. Толстой, который придавал большое значение изданию этого древнекитайского трактата на русский язык, охотно согласился и на этот раз так увлекся работой, что не оставлял ее до конца жизни, периодически