Лишает время образов и сна
В своей обременительной юдоли.
Прозрачность струй все ярче, все сильней,
Но образы, рожденные привычкой,
Становятся отчаяньем теней,
Несовершенной прошлого отмычкой.
Все, что случилось, боле не умрет,
А утаившись, даст назавтра всходы,
И мгла над морем знает наперед
О бесконечье истинной свободы.
Крапленые карты вступали в игру,
А после опять тасовались.
Свои предсказанья давали гуру
И связи времен обрывались.
И битая карта была высока,
А бившую ждало причастье.
И жадно тянулась чужая рука,
Пытавшая ложное счастье.
И тот, кто не видел крапленности карт,
Был счастлив обещанной встрече.
И царствовал алчный убийства азарт
В тянувшийся царствие вечер.
Заполнил смыслом жизнь и загубил,
Ни днем, ни ночью нет ему прощенья.
Зачем бокал хрустальный обронил
Когда-то на пороге обращенья.
Зачем встревожил покаянье душ,
Зачем небрежно подобрал и бросил,
Зачем на фотографии ретушь,
К чему несостоявшаяся осень…
Кому нужны бумага без чернил,
Случайных посиделок угощенья…
Заполнил смыслом жизнь и загубил,
Ни днем, ни ночью нет ему прошенья.
Ребенок не верит,
что тоже состарится,
Он верит в судьбу и величие Бога,
Он твердо уверен,
что случай представится
И будет открыта в бессмертье дорога.
Вселенные мнутся
в неясностях прошлого,
Где время замкнуто в ушедшее разом,
Но хочется верить
в величье хорошего
И в наш бесконечный Космический Разум.
Все становилось на места.
Печаль стирала пыль с открытий.
В тетрадь вносились вновь с листа
Давно забытые событья.
Валялось старое письмо
И все цеплялось под ногами.
И становилось вдруг тесно,
Безбрежность мерилась шагами.
И искуситель лепетал
Соблазнов праведные речи,
И лист с деревьев облетал
И все кружился недалече…
Урок не выучен,
но все же удостоен.
Сомненьям место
огорожено и сжато.
Но восстает
воспоминание простое,
Как отрицание всего,
что было свято.
Небрежность прежнего мазка
почти изжита,
В шеренгу загнан нотный ряд
пустым аккордом,
И благость праздника,
что в воздухе разлита,
Победно реет над толпой
в волненье гордом.
Беспечный луч вспорхнул с