В этот момент Урурупрехт закончил под шумок распрягать коня. Животное издало свирепое ржание, больше похожее на рык, расправило крылья (это оказались никакие не попоны, Барсундук меня подери!) и бросилось на грабителей. «Да что же это за монстры, вообще?!» – завопил кто-то, и остатки банды поспешно ретировались, оставив троих убитых и столько же раненых. Но уходя, они успели поджечь карету. Лакированные доски весело затрещали. Мы едва смогли потушить её, забросав одеялами, из-за чего большинство из них пришло в негодность.
– Всё хорошо, что хорошо кончается! – оптимистично изрёк я.
– Молодец, Драконь! – Ит похлопал странное существо по плечу, – ну и вы с Рупом не подвели.
В итоге мы добрались до замка баронессы только к полтретьего ночи. Было даже неловко тревожить бедную вдову в столь поздний час, но уж больно хотелось переночевать под защитой каменных стен. Да и от нормальной кровати и тёплого очага я бы не отказался. Небольшой нескладный замок возвышался на лысом, открытом всем ветрам холме. Нам пришлось стучать добрых полчаса, прежде чем подслеповатый старый сторож, по самые глаза заросший клочковатой бородой, открыл перед нами ворота, не преминув обсыпать отборной бранью.
Баронесса Норд-феррумвудская оказалось высокой старухой, болезненно бледной, древней и костлявой, как сама смерть. Как я слышал, она слегка ополоумела после ужасной смерти мужа и ударилась в мистику. Он был одним из командоров Меерландской армии во время печально известной битвы с Барсундуком. Он благополучно вернулся на Феррумвуд, но затем, говорят, вдруг резко свихнулся и умер, нанеся самому себе десятки порезов мясницким ножом. Жуткая, дикая история.
От ужина мы любезно отказались. Леди Норд-феррумвуд отвела нам две комнаты в башне, которая выглядела так, будто вот-вот обвалится. В одной поселились мы с Итхи, а в другой – Хильда. За всё время общения с нами, баронесса едва удостоила нас с Мур мутным равнодушным взглядом, зато то и дело подозрительно косилась на Итшихи. Он не замечал этого или, по крайней мере, делал вид, что не замечает.
Около полуночи она зашла к нам в комнату, якобы, пожелать спокойной ночи. А сама уставилась на Итшихи нездорово блестящими глазами. В них подозрение сменилось пугающей фанатичной уверенностью. Её волосы встали дыбом, и вдруг она пронзительно завизжала:
– Как ты посмела явиться в мой дом, мерзкая нечисть?!!
– Что Вы несёте, Миледи? – холодно удивился Итшихи, и картинно пожал плечами, взглянув на меня. Однако что-то мне подсказывало, что он отлично знает, чем насолил этой выжившей из ума вдове.
– БАРСУНДУЧЬЯ БЛУДНИЦА! РАЗНОЩИЦА ЧЁРНОЙ ЛИХОГНИЛИ! – баронесса