И как неопытный моряк с треском налетела на подводные рифы действительности. Реальность настигла на общей обшарпанной кухне второго этажа, где я не столько пыталась быстро приготовить что-нибудь на ужин, сколько взахлеб, не пережевывая, старалась проглотить очередную книгу. Помешивая ложкой что-то пригоревшее в кастрюльке, с головой погружалась в дебри человеческой души, в хитросплетения страстей и пороков, почти касалась душой внутривенно объемной сущности внутристраничного героя в тугом переплете.
Неожиданно громкий стук плоских каблуков о старый потрескавшийся кафель больно вернул на землю. Я повернулась и подняла глаза. Это был он. Герой моего времени. Темноволосый, белолицый, целящийся в упор черными дулами глаз сквозь ребра, в самое сердце, готовый пристрелить тебя на шести шагах без предупреждения и секунданта. Раньше мы никогда не здоровались, не разговаривали, не встречались глазами и оба делали вид, что я не замечаю, как он провожает меня оценивающим взглядом.
– Что читаешь? Смотрю, ты постоянно готовишь с книжкой в руках, – он смотрел с нескрываемым любопытством, нескромно разглядывая, словно на лице у меня выросла рыжая борода.
– Классику, – я закрыла книгу, показывая лицевую сторону обложки, чтобы он мог прочитать название и автора. От волнения руки неловко дрожали, и сердце лихорадочно билось, пытаясь побороть подкашивающую бледную слабость.
– Никогда не любил подобную литературу, – хмыкнул безразлично.
– А я люблю. В ней столько жизненной мудрости и глубокого понимания человеческой души, и…
– Только читая книжки, ты никогда не узнаешь настоящую жизнь. А чтобы понять и полюбить человека, надо иногда общаться и с живыми людьми, – он многозначительно улыбнулся и насмешливо поднял бровь, – кстати, можешь со мной здороваться, я не кусаюсь.
– А почему ты сам никогда не здороваешься? – этот вопрос чрезвычайно долго меня мучил, и, наконец, сорвался с пересохших губ.
– Не привык здороваться первым. Да и к тому же ты всегда такая неприступная и строгая. Ходишь мимо с надменно поднятой головой, гордо не замечая окружающих, – его так и подстегивало желание уязвить и проверить на прочность. Казалось, его забавляла моя растерянность, и веселило чувство собственного превосходства.
– Я совсем не такая, – произнесла с тихой обидой в голосе.
– Со стороны видней, –