Между тем, в доме Тота было тепло и светло. Неубрано только. Видно, бедной, замотанной и больной женщине не до того было.
Чудила перевёл взгляд на подсвечник в форме оленя, очень красивый, на восемь свечей. Он поставил его перед собой и взял в руки светильник. Тоже интересный по форме. Вроде большого розового цветка.
Тут девочка очень кстати вышла умыться, а я спросил:
– Отчего умерла Галина мама?
Чудила меж тем нагромоздил на столе целую коллекцию ламп, светильников и подсвечников. Свечи были новыми, не тронутыми пламенем, или их вообще не было. Лампы, светильники и люстры не горели.
– Откуда свет? – изумленно спросил Петрик.
Я огляделся. И вправду, откуда?
– Галкина мама вообще болезненной была, – сказал Тот. – Простужалась всё. Как осень – всё пчхи да пчхи. Оттого-то я и купил ей эту штуку. – Он показал куда-то вправо. – Простужаться она перестала, зато стала чахнуть, ну и померла.
– Как я, – всхлипнула хозяйка.
– Ну-ну, будет тебе.
– Как мы все, – печально закончила женщина. – Надо бы дом продать да в другой переехать. Да кто купит? Уже про него повсюду дурная слава. И знаете что? Теперь и впрямь тут много таких домов. Не иначе, как враг светлой Эи вырвался из тайной дыры Вселенной и затаился у нас в Гадючьем болоте, посреди воеводства.
– Что значит, чахнуть? – настаивал я, потому что помнил: где-то я уже слышал это. Кто-то всё время простужался, а потом чахнуть стал.
Ответил мне не Тот, а Чудила. Он сказал:
– Это значит, проблемы с кожей, крошатся зубы, выпадают волосы, болит живот, снижается зрение, царапины долго заживают, люди не спят ночами, а на младенцев нападает беспокойство. Кошки не могут выкормить котят. И дохнут!
– Где я это слышал? – наморщил я свой умный лоб.
– Да, всё так, – прошептала хозяйка.
– Печь почему не топите? – прицепился Петрик. – Лень?
– Сил нет, – объяснила Тотова жена. – Да и зачем? Тепло же.
– Откуда свет? – вскричал Чудила так, что Киса от удивления перестал вопить. – Я спрашиваю: где эта штука?
Я испугался. У моего дружка был такой вид, будто он минуту назад выпрыгнул из окна сумасшедшего дома и дал стрекача. Поэтому хозяин гостиницы спрятался за печь, а остальные, включая Кису, только глазами хлопали.
– Миче, – попросил из-за печки Тотов друг, – скажи этому Петрику своему, чтобы он не того…
– Ты потише, Петрик, – попытался я его вразумить. Не вразумил.
– Где эта ерундовина в форме чего-то, заключающая в себе это самое? – заорал он ещё громче. – Немедленно дайте её мне. Через тряпочку.
Дара речи лишился даже я. Может, кто послабее, и впрямь сходит в этом доме с ума?
Я захотел изловить Чудилу, мечущегося повсюду и раскидывающего вещи, но очень уж он увёртлив.
– Ищи, Миче, –