– Вы сказали, моим? – Михаил вскочил, от резкого движения стол пошатнулся, кружка с чаем опрокинулась. – Мой ребёнок?
– А ты думал, чей? Напроказничал и уехал. Ни слуху, ни духу.
– Я ей писал, всё это время писал. Она ни разу не ответила мне.
– Писал, говоришь? Выходит, что не доходили твои письма до неё. Ты сядь паря, сядь, успокойся. Ты не серчай, что сказал в сердцах. Конечно, ты не знал. Но ребёнок от тебя был, так она мне сказала по секрету. Да какой тут секрет, породу разве скроешь? Восточную-то. Твой он был, ребёнок, только волосёнки на голове светленькие, как у матери, а глаза твои. Красивый. –Старик улыбнулся и просветлел, прозрачные глаза его замерли, остановившись на одной точке посреди стола, словно там он видел всё, о чём говорил. По щеке прокатилась одинокая слеза. – Девочка. Анюткой назвали, Анной. Умерла-то Ядвига не сразу, ещё неделю жила, не выпускала из рук дитя своего, кормила, пока глаза не закрылись. Кровоточила она. Её бы в город отвезти, а осень поздняя, дороги так размыло дождями, никакая техника не проходила. Так и угасла. Так-то вот паря. Здесь её похоронили, завтра могилку покажу. Потому не уезжаю, что держит меня она, слежу за могилкой.
От услышанного всё сжалось в груди у Михаила, мир, который он рисовал себе все эти годы стал серым и пустым. – Что же мне теперь делать, дед Тимофей? Я ведь к ней ехал. – Михаил обессилено сел, опустив на стол руки.
Старик неуклюже вытер платком щеку, и в недоумении посмотрел на гостя. Потом поднялся и полез в шкафчик. – Помянем нашу Ядвигу, царство ей небесное. Не забыл ты её. И это уже для неё хорошо. Что ж раньше не приехал? – Он в сердцах махнул рукой. – Да какой в том смысл. Значит, так на роду у неё было написано. А ты не забывай её. Женщину ты ещё встретишь, и, наверное, не раз, коли так они тебя любят. Но её не забывай, так она хотела.
Когда они, не чокаясь, выпили, старик перекрестился, потом налил ещё.
– Где ребёнок, хочешь знать?
Старик долго молчал, словно подбирая нужные слова для ответа. – Не ищи ты его парень. Что в том толку? Ребёнок твой у мужа еёного. И не смотри на меня так, не я её сватал. А ты что хотел? Ей же ничего не оставалось, как согласиться выйти замуж за начпрода.
– Векшанского?
– За него. Она и согласилась ради тебя. Чтобы он тебя не тронул. Ревность-то в нём знаешь, как играла, пока ты в медпункт с болячками своими бегал. Ты скулами-то не играй. Так оно и было. Не она, так неизвестно, дожил бы ты до отъезда, или нет. А на Векшанского зла не держи. Тоже человек несчастный, горя хапнул на всё катушку. У него вся семья сгорела под бомбёжкой. Он ведь тоже любил нашу Ядвигу, так любил, что не просыхал ни дня, пока согласия не дала. Только любовь его была ей в тягость. Ведь места не находил после её смерти. Малышку я видел потом, с ней он не расставался