Волчонок тосковал по своему новому другу. Каждое утро, пока спала мама, он, что было сил бежал к ручью, к своей миске молока, но Его там не было. Странно, миска была, а вот его не было. Зато там был старик, что пускал дым изо рта. Волчонок не любил запах дыма, но разрешал старику потрепать его за ушком, он хотя-бы не пил его молоко.
Малыш всё ждал, когда же придёт его «большой брат», так было здорово спать на нём, и чтобы он гладил животик, а ещё было интересно смотреть в его глаза – они были такие странные и глубокие. Малыш чувствовал, что Он его очень-очень любит, почти как папа. Скорее бы он пришёл, тогда Малыш научил бы его по – настоящему охотиться, как учила его мама, и бесшумно ползать на животе, и рыть ходы, и ловить глупых птиц.
Волчица видела, что старик приходит каждое утро, приносит молоко волчонку. Несколько раз он подходил к норе, приносил ей хорошие куски мяса – благодарность за спасение своего «щенка». Волчица хорошо понимала, что спасла жизнь человеку, но также она знала, что этот человек – часть её стаи, и она будет о нём заботиться, чтобы не случилось, теперь он и её щенок тоже. Она видела, что Малыш тоскует о нём, но ей даже самой себе было страшно признаться, что и она скучает по нему. Ничего, скоро зима пройдёт, унесёт с собой метели и морозы, настанет время первой охоты Малыша, и придёт Он, вот тогда, возможно, она тоже возьмёт его на охоту. Она – Волчица, и должна научить своих детёнышей настоящей жизни и честной охоте, скорее бы пришла весна…
Прошёл февраль с его буранами и метелями, скрипучим морозом и ледяным ветром.
Подходил к концу март, унося с собой вьюги и промозглый холодный ветер, что пробирал до самых костей, залезая в каждую щёлочку, доставая до самого сердца. Снег стал рыхлым и тяжёлым, оседал медленно, как будто нехотя, покрываясь к утру острой ледяной коркой.
Солнышко всё чаще показывало молодые, робкие лучики, что потихонечку, будто стесняясь отогревали деревья, землю и замёрзшие за зиму души.
Семён уже выл, как загнанный зверь – рвался в лес, но Аннушка была непреклонна. Впервые в жизни Сёма решил ослушаться запрета и сбежать. Ночью, как заправский партизан, он принёс в свою комнату верхнюю одежду, чтобы рано утром, пока Аннушка ещё не проснулась, ускользнуть от её всезнающих синих глаз к своим волкам.
В четыре утра, Семён, как шпион, в полной темноте оделся и бесшумно стал спускаться вниз. В доме всё было тихо, раздавалось мерное посапывание деда, да стук старых настенных часов с кукушкой. Семён, убедившись, что всё спокойно, прокрался на кухню и только протянул руку, чтобы взять кувшин молока, как тут же зажёгся свет.
За столом в полном лесном облачении сидел дед, возле него стояла улыбающаяся Аннушка, стол был накрыт.
Семён, аж сел от неожиданности.
– А я тебе давно говорил, что он