– Буду любить и мужа, – обращается к господу:
– Дай-те, пожалуйста, и мне мужа, хотя и не положено почему-то, – раз.
В любом случае она хочет перевести разговор в разряд реальности, а не трафаретного ритуала:
– Мяу-мяу, – мы пошли дальше.
И ответ Короля Лира логичен, ибо:
– Не просто так Корделии не положен муж, а:
– Такую судьбу ей спряли на небесах боги, – и именно им она воспротивилась, за что ее ждут большие несчастья, как воинов Одиссея на острове Тринакрия, где они съели быков Гелиоса, – поэтому и ругает ее, что уж тогда, да, никакое наследство ей, собственно, и не требуется.
Это вообще логика ошибок человека, что они, как сказал Иисус Христос:
– Не очень-то и не всегда любят друг друга, – что значит не хотят понять, почему другой – против, а сразу:
– Осел! – в результате дуэль – смерть.
Здесь слишком ясное противоречие, Толстой именно таким его и замечает, но, похоже, не собирается объяснять хоть как-то. Можно было просто поставить знак вопроса в уме, на что именно и рассчитывал Шекспир. И чтобы это понять достаточно только одного:
– Верить Шекспиру и любить его, – ибо не заметить противоречия в поведения Корделии зрители не смогут, оно очевидно и прямо подчеркнуто.
Получается, что Толстой и не собирается разобраться в Шекспире, как обещал, а хочет заранее обличить его, как профессор с кафедры студента, не имеющего возможности возразить. Как проповедник, точнее, осмелившегося открыть пасть вольного слушателя.
Но посмотрим.
А так выходит Ле не зря призвал Толстого в свои ряды, как, однако:
– Уже добровольца, – ибо у нас:
– У нас никаких Китов-Слонов, держащих на себе Землю, – узе:
– Не бывает-т.
Не бывает причин поступков, а только и сразу надо говорить, без рассуждений:
– За! – ибо само рассуждение – уже криминал.
И именно это мы сейчас наблюдаем.
Толстой, да, рассуждает, но только в одну степь, чтобы:
– Всё и сразу, логика:
– Нет, ну, значит и быть не может.
Удивляюсь я революционерам 17-го года и не перестаю это делать:
– Значит они не просто так, по случаю, взяли власть, а именно по:
– Фундаментальной идеологии, – только и оказавшейся понятной – если не большинству, то – многим.
Узас-с.
Дальше идет справедливое замечание Толстого, что непонятно, как Король Лир мог поверить двум другим дочерям, которых должен был знать, как плохих и льстивых, но мог почему-то не поверить любимой дочери.
Но дело в том, что это сделано так намеренно Шекспиром и очевидно, что и все зрители не могут не заметить этого противоречия, но противоречия, как обычного детективного, что дальше и будем:
– Ждать разоблачения. – На этом основано, собственно, и всё кино-домино.
Толстой же говорит только,