Идя на такое мероприятие, он встретил попа, который был весь разбит и дряхлый. Скрючен, губы синие и тряслись, борода жиденькая и седая, кожа дряблая, покрытая старческими пятнами, и казалось, что он сейчас, еще немного и испустит дух. Но он упорно продолжал движение и не собирался умирать.
Передонов резко остановился и встал как вкопанный, глядя во все глаза на него, и страх был в нем очень силен.
Старик взглянул на него мельком и отвел взгляд, пытаясь пройти, а сам тихо заговорил:
– Что бес стоишь, нечего глядеть на меня, я и так слаб, пришел мучить… Не мучай и не смущай, смерть моя близка. Иди куда шел, великое падение готовишь ты православной Руси, но она все равно воспринят ото сна и падения, и тогда твой дух сокрушится и башня твоя, ирод ты цепной… Христос не дай сгинуть перед лицом твоим окончательно. – И перекрестился.
Павел не выдержал и в злобе ударил кулаком старика, да так, что мгновенно убил. И побежал прочь, словно заяц, крест от попа так был жгуч, что еще долго отдавался в нем, и он не мог понять почему, словно он за смерть святого взял какие-то обязательства, которые ему придется нести вечно.
Дух скинул оболочку и умчался к своей башне, где забрался на самую верхушку, и увидел весь мир, как на ладони. Это было страшное зрелище, миллион впечатлений, миллиард деталей, бессчетное количество людей соединялись в одной точке, бесконечное число эпох соединялись в одну. Вот они, все снуют, вертятся вокруг его башни. Он видит их, он держит их в кулаке. Его башня раздора и гордыни является осью этого мира. Нет страшнее этой силы, и она зашаталась от всего лишь убийства старика.
В царском духе загорелась такая ненависть, а башня словно слушала и одновременно давала ему указания, а он как пес, готов сорваться, ему нужна была это команда. И началась революция, и что с попами только не делали в то время: и бичевали, и издевались, и убивали… Его радовало, когда поп давал слабину, тогда он полностью переходил в его руки, но было много тех, кто испытывал божественную сладость от мук, и этого он не мог терпеть.
Волна быстро прошла, и мир снова пришел в покой, после революции, после жестокой войны, это был покой гнусный и напряженный, словно где-то в углах затаилось нечто, готовое в любой момент вырваться. Пока зло прело в своих парниках, люди забывали о многом, и о боге, и о добре, и о злобе, и о страстях. Душевные потребности были мелкие и ничтожные, как-то само собой появились кумиры, разврат, распущенность, наукообезьяность, комфортность, изнеженность и другие пороки, которых как бы и не было, но в душах они давали смертельные плоды. Все сушили сухари и пили чай, а так же проповедовали идеологию навязанную режимом, а кто не подчинялся и бился с красной химерой ради свободы и демократии, смотря