Елена Петровна говорила так вдохновенно и ярко, что умные и страстные мужчины затаив дыхание, слушали ее. Хотя если бы им говорил об этом кто-нибудь другой, они бы засмеяли его и погнали в шею, как безумного. Но перед ней не могли, она как царица стояла перед ними и давала им новую веру, преддверия того яркого мира, о котором они так мечтали. Те плоды, которые она рисовала, были для них самые желанные, и они медом заволакивали уши, питая своей сладостью. А тусклый свет, исходящий от нее, словно от идола, был ярче, слепил их, приводил в восторг, и затуманенный ум давно пришел в неописуемое обожание и никаким образом не подвергал сомнению ее слова.
Весь ее анекдот походил на речь религиозного сумасшедшего, призывающий к самым крайним мерам сегодняшних людей, для иллюзорного, вечного, счастливого и свободного мира завтрашнего дня и завтрашних людей.
Ее повело внешнее вдохновение, электризуя, продвигала ее, вкладывая грубые идеи под красивый фантик. В этот момент она пела, танцевала, веселилась, ее сладострастие шло от низа живота к голове, давая невероятную силу убеждения и смелости высказываний. Она все делала, чтобы смысл ее слов не был услышан. От ее сентенций не было никакого толка, потому что это было безумие, а восприняты были только красивые образы, которые уйдут глубоко в подкорку, и будут действовать помимо их воли. Эти идеи они будут воспринимать своими, будут продвигать как свои и для многих они станут свои. И всего лишь из нескольких эгоистических пошлых идей вырастет огромная жизненная философия, которая подчинит умы и души, и попытается поставить весь мир на корячки… Весь мир будет на корячках!
– Так что вы конкретно предлагаете, Елена Петровна? – с горячей страстью спросил Николай Гаврилович, тронутый ее фантастической картиной. – Как нам победить эту самую самодержавность, ведь она как плесень на нашем народе, такое ощущение,