Но, когда рано утром он проснулся и, бреясь в ванной комнате, выглянул в окно, в сад, то не увидел никакой другой машины, кроме «вольво», и расстроился, полагая, что Мартин не приехал, и отъезд отложится. Но оказалось, что он просто не заметил со второго этажа «ситроен» Мартина – минивэн, припаркованный слишком близко к стене дома. И когда он в расстроенных чувствах пил кофе на террасе, к нему из библиотеки вышел загорелый лысоватый брюнет в замшевой куртке, с крупным покатым лбом и тихим ясным взглядом карих глаз. Представившись, Мартин сказал, что приехал поздно вечером, когда все уже спали. В ожидании пробуждения остальных домочадцев Мартин принялся рассказывать о своей фирме – они строят подземные тоннели, подземные гаражи… он даже не поленился и притащил из машины ноутбук и показал фотографии, увлеченно демонстрируя воздвигаемые ими объекты.
К завтраку мутти вышла в прекрасном настроении, одетая в ярко-желтый костюм. Да, она навсегда оставляла этот дом в Бланкенхайне, но всем своим видом хотела показать, что не грустит и готова к переменам. Инге же еще предстояло сюда вернуться, чтоб докончить имущественные дела и заняться отправкой мебели в Америку.
Как ни спешили со сборами, но отъехали поздно, в десять. Он высказал пожелание ехать с Мартином. Мутти, Офелия и грингауты погрузились к Инге. День становился все жарче, солнце палило нещадно, и он чувствовал, как припекает его согнутую в локте правую руку, выставленную в открытое окно. Чем дальше они отъезжали, тем теснее становилось на автобане, перед Франкфуртом и вовсе все полосы оказались заняты, так что пришлось тащиться шагом. Выслушав по радио информацию о пробках, решили ехать через Вюрцбург. До этого Серов никогда не был в Баварии, но автобан всюду одинаков и никаких особенностей в баварском пейзаже он не заметил. Проехав Вюрцбург, решили свернуть на стоянку, чтоб немного «размять кости» и выгулять собак. Мутти по-прежнему держалась очень бодро, казалось тридцатиградусная жара не доставляет ей никаких неудобств, она оставалась в своем желтом жакете и легко поднялась по лесной тропинке на невысокий холм, поддерживаемая Ингой. За ними, поделив собак, последовали Мартин и Офелия. Серов предпочел подождать их в тенечке, присев на лавку из массивного, распиленного вдоль бревна.
Весь дальнейший путь он изнемогал от жары, от горячего сухого воздуха, врывавшегося в открытое окно, и почувствовал облегчение только когда увидел вдалеке блиставшее голубое зеркало Бодензее и шпили Radolfzell над верхушками деревьев. Увиденная картина означала не только конец утомительной поездки, но и долгожданную встречу с любимыми местами, по которым он тосковал. Скорее всего многие из них он не посетит в этот раз, скорее всего дело ограничится лишь Кonstanz, но все равно сознание того, что он вернулся на Бодензее, наполняло его сердце восторгом и радостью. Отсюда уже рукой подать до Wangen,а – когда-то тихого еврейского поселения на склоне горы, на Unterseе, в трех километрах