Мы потом поймем.
* * *
Взгляни на ослепший от солнца мир,
в нем жить — беспредельный риск.
Взгляни: вот деревья, галька и мы —
дети соленых брызг.
И мы поднимаемся в полный рост
над хрупким стеклом волны,
вскипающей пеной до самых звезд,
любовью оглушены.
И море поёт. И летит листва,
как ветер морской, легка,
и шепчут загадочные слова
деревья и облака…
«Ты плачешь?». —
«Да нет, то соринка в глазу», —
и снова басит прибой.
С силой о камни бьется лазурь,
гальку неся с собой.
В этой прибрежной светлой волне
гаснет наш звездный час.
Эту лазурь сохрани на дне
теплых, как море, глаз.
* * *
Не позабыть мне тебя ни в какую!
Эти глаза, непослушную прядь…
Я без тебя, как ребенок, тоскую,
я без тебя постоянно рискую
сбиться с пути или цель потерять.
Утром и вечером, пусть непогода,
образ твой, не заслоненный стеной,
сквозь тополя, расстоянья и годы
в платьице красном встаёт предо мной.
Длится тот миг, растворяясь в минутах,
меркнет весна и дожди не секут.
Как водопад, обрывается круто
этот поток быстротечных секунд.
Время несётся, но время не властно
образ стереть твой сумятицей дня.
Строгая девочка в платьице красном,
разве так можно, чтоб ты — без меня?!
* * *
Предвечерний туман занавесит померкшие дали.
От дождя и от ветра темнеет гранит балюстрад.
Это осень как будто. Её мы с тобою не ждали.
Птичьей вспугнутой стаей багряные листья летят.
Их потом соберут для гербария школьного дети.
И засохнут они среди пыльных бумажных листов.
И забудется всё. Но останется вечный свидетель,
громыхая прибоем о гальку своих берегов.
.
* * *
Сосульки рушатся с карнизов,
и ты опять спешишь ко мне,
как будто вновь бросая вызов
соседской вязкой болтовне.
Пусть не стихают пересуды,
пусть говорит про нас любой,
я счастлив, что сегодня буду
ещё мгновение с тобой.
И этот зимний свежий ветер,
твоей слезинки светлый след
дороже мне на этом свете,
чем даже этот самый свет.
* * *
Я и не думал, как это много.
Всё казалось обыденным:
мы бродили по рынку, покупали арбузы,
и ты иногда грустила,
когда наплывали густые южные сумерки
и волны монотонно дробились о камни.
И тогда ты была особенно ласковой
и нежной. Как море,
а море было прозрачным,
словно твои глаза.
Но я не думал тогда об этом,
я понял это