Дель Оро, теряя пистолет, не помня себя, вскочил в седло. При этом он взвыл, точно его резали заживо, и что было силы несколько раз ударил себя по ляжке.
У Симона перехватило горло, когда он увидел левую ногу проводника. Голенище сапога изгрызанными лохмотьями свисало с его щиколотки и блестело от крови.
Бернардино обернулся – и обмер. В десяти футах от него, насколько хватало глаз, шевелилась земля. Миллионные полчища муравьев-кочевников, точно красные волны, затопляли весь лес.
– Гони! – крик дель Оро вывел Симона из столбняка. Обезумевшие лошади, казалось, не чувствовали шпор. Они уносили всадников, перемахивая через колодины и заросли, ручьи и затопленные ручьями лагуны.
Ротмистру впервые пришлось столкнуться лицом к лицу с этими тварями. Хотя он не раз слышал в пуэбло от старожилов о «красном потоке смерти». «Движутся они часами, а то и днями, – делились бывалые зверобои. – Густыми колоннами в несколько лиг шириной… и нет преграды для них: люди, звери и птицы – все уходят от этой чумы, а те, кто не успевал… от них находили лишь дочиста обглоданные кости да медные пуговицы, если такие имелись…»
Лес начал редеть, впереди обозначилась каатинга25, когда Бернардино резко повернул своего скакуна на север. Там был Монтерей, и он решил рискнуть. Карабин дель Оро не заставил себя ждать. И Симону даже подумалось, что он ощутил привкус пороховой гари. Драгун наподдал жеребцу так, что кавалерийские шпоры стали алыми.
Но грянувший следом выстрел, казалось, расколол голову Бернардино надвое.
* * *
Без сознания он, правда, оставался недолго, придя в себя от укусов слепней. Ощущая тошноту, Симон приподнял голову: в двух ярдах от него храпел издыхающий конь, в горячем глазу его отражались застывшие голубые облака.
Бернардино попытался ощупать рукой ссадину на лбу, когда услышал гремящий цокот копыт по кремнистой тропе и лай дель Оро:
– Мордой в землю! Я сказал, мордой в землю!
В следующий момент он увидел над собой перекошенное лицо метиса и сверкающий нож:
– Как же так, Сыч? – истекая кровью, выдавил испанец. – Ты был всегда такой умный… и вот так хочешь сглупить? Ну убей, убей меня!
– И убью! Но сначала сведу тебя с ума болью. Срежу мясо с твоих подошв и лодыжек, а потом заставлю идти в Монтерей.
– Иуда, – волосы и воротник драгуна потемнели от крови. Яркие карие глаза подернулись мутноватой пеленой. – Иуда, – тихо повторили губы.
– Может быть, – полукровка ощерился, хватая Симона за подбородок. – Но без Иуды не было бы Христа. Эй, ты! – метис вдруг изменился в лице. – Эй, какого черта? Не смей подыхать, слышишь?
Рамон исходил на нет в своем отчаянии: тряс несчастного, бил его по лицу, угрожал, призывал всех духов и Небо, но тщетно… Испанец без кровинки в лице лежал, не открывая глаз.
Когда дель Оро