– Ваша светлость, – за дверями треснул сухой голос Лопеса. – Извольте спускаться, стол накрыт.
– Иду! – капитан, сидя на стуле, надевал начищенные индейцем-слугой сапоги. С первого этажа доносилось то мирное позвякивание посуды, то торопливая возня прислуги, то аппетитные запахи жареной оленины и шиншима20, от которых во рту сразу появлялась слюна.
* * *
– Значит, уезжаешь? – Тиберия вышла из кухни с кувшином вина. Ее темные кудри были стянуты бисерным шнурком на затылке в пышный хвост. Одета она была в белый просторный хубон и длинную коричневую юбку.
– Да, – Луис торопливо кивнул головой, проглатывая непрожеванный кусок мяса. – Извини, что покидаю тебя, но жизнь движется быстро… я едва поспеваю за ней. Думаю, придет день, когда я всё же обгоню ее, и тогда…
– Тогда уже будет поздно… – Тиберия нервно поставила перед ним вино. – Нет больше горя, чем разлука с живыми… Мы больше не увидимся, Луис, я не переживу…
– В тебе говорят только эмоции. Успокойся, Тиберия. Садись к столу. – Он дружелюбно выдвинул стул. – Ты только попробуй абара21 или канжику22. У Лопеса просто волшебные руки.
– Позволь мне остаться так.
Тиберия гордо откинула голову, глаза ее были полны слез. Руки плотно скрещены на груди, словно ей было холодно.
– Я вижу, ты не из слабых, – капитан задумчиво наполнил вином свою кружку. – Поэтому хочу попросить тебя об одной услуге.
Тиберия горько усмехнулась, ирония тронула губы.
– Прошу, не дури. И не пытайся что-нибудь предпринимать… Ты поняла меня?
Тиберия не ответила. Луису даже показалось, что она вообще не обращает на него внимания, – глаза ее были сосредоточены на кружке, которая стояла перед ним.
– Хочешь выпить? Эй, подруга, что с тобой?
Тиберия моргнула, подняла глаза и посмотрела на него, будто только сейчас заметила, что он сидит за столом.
Капитан подозрительно посмотрел на нее. Любовница продолжала неподвижно стоять в своем длинном хубоне с низким вырезом, в коем хорошо были видны плавные округлости ее смуглых грудей.
– Эй, довольно дуться на меня, – он взялся за кружку. – Я солдат, Тиберия, – человек дороги… но, заметь, верующий в чудеса… Кто знает, – он усмехнулся. – Словом, за тебя!
– Остановись! – лицо ее вдруг исказила боль, ноздри трепетали.
Луис с досадой отставил кружку, и в это же время на веранду, грохоча каблуками и палашом, ввалился сержант Аракая.
– Команданте! Там, там!.. У дальней заставы… – панически заорал он. В выпученных глазах Винсенте читалось потрясение. – Убит шорник Фальсо! Кожа на лице, – сержант коснулся дрожащими толстыми пальцами своих непробритых щек, – точно сглодана…