Сидеть в грязи становится холодно, а мне так не хотелось уходить. Рядом сидел этот старик, имени которого я даже не знал, и мы с ним о чем-то говорили, смысл чего я слишком смутно понимал, чтобы у меня получилось вникнуть во всю суть разговора, но разговор мне все же нравился.
– Знаешь, Аарон, я, наверное, пойду. Начинает холодать, а чего мне уж точно не хватало, так это заболеть на старость лет то.
Старик начал вставать и делал он это долго, старательно изображая старческую немощность.
– От куда вы знаете мое имя? – спросил я, когда после двух минут мучений он так и не поднялся.
– Нет, не говорил, – кряхтит, как может, а сам даже не вспотел. – Я просто знаю его и все. Приятно было познакомиться… и поболтать. Удачи тебе, не злись и не переживай. Живи по теченью, а не против и будет тебе счастье, – он наконец выпрямился и, слишком сильно опираясь на палку, стал медленно уходить, но пройдя пару шагов обернулся. – Если ты все же хочешь узнать от куда я знаю твое имя, то могу угостить тебя вкусным чаем. А то небось уже окоченел в этой луже.
И действительно… холодно.
Сказать, зачем я согласился, я точно не мог. Как вообще я смог ему поверить, после того, что случилось с Зайрой? Просто невероятно, но своим присутствием старик каким-то образом успокаивал бурю внутри меня, а мне не хотелось от этого отказываться.
Круг четвертый
Пройдя бесчисленное количество раз мимо его дома, я никогда раньше его не замечал, что совершенно не было удивительным, ибо его маленький и серый домик, можно даже сказать, халупа, сливалась с тенью двух домов гораздо больше, между которыми он оказался зажат. В результате чего он оказался практически полностью скрыт от посторонних глаз, что только было на руку его владельцу. Финеес, так он представился мне, привык жить в уединении. Признаться, я не заметил его и сейчас, не замечал до самого последнего момента. Только оказавшись у самых дверей, я понял, что это не просто чей-то брошенный сарай, а самое настоящее убежище затворника. С затворником я, конечно, переборщил. Трудно им быть, живя по середине единственного в мире города людей. Хотя ему это практически удалось.
Оказавшись внутри я был удивлен еще сильнее. Места в нем не было вообще! Впервые в своей жизни я почувствовал себя слишком большим, чтобы по крайней мере здесь находиться. Приходилось передвигаться на цыпочках внимательно смотря куда наступаешь, иначе, мне казалось, легко оказаться без пальцев на ногах. Они бы здесь тоже затерялись. Мусора здесь было поистине много. Точнее не совсем мусора. Скорее всеразличного барахла, что раскидано везде и перемешано всюду из-за чего все в мусор и превратилось. Все остальное свободное пространство, свободное от мусора, занимала одна единственная кровать, а та завалена тряпьем. Все покрыто толстым слоем пыли. И как только он может здесь спать, есть, дышать? Или вообще подолгу находиться… Ни изнутри, ни снаружи нельзя было сказать, что дом этот обитаем и в нем кто-то живет. Он казался мне заброшенным,