Как всё это должно было быть прекрасно в те времена, когда здесь приносились гекатомбы быков богу Зевесу, как величественна должна была быть изящная Афина Паллада, медный шлем которой, отражаясь на солнце, служил путеводной звездой морякам.
От громадной мраморной лестницы остались только края. Середина завалилась и пропала, да и кто не разбойничал в этом городе изящных искусств?!
От Афины Паллады остались только следы скреп, приковывавших ее к пьедесталу. Храм Тезея с изъеденными временем колоннами смотрится таким жалким. Хорошо сохранился еще Эрехтейон с его шестью кариатидами, да на воротах большого храма отчетливо видна чудная тонкая резьба орнамента по мрамору.
Холодный ветер свистал на горе и нес темные тучи. Современные Афины раскинулись тесным кругом. Оттуда слышны были крики разносчиков и стук колес. Внизу видны были развалины римской постройки, а вправо вниз шли начатые раскопки древних Афин. Прямоугольные фундаменты, фреска, залегшая цветной полосой на стене, видны там и там между домами. Вон на горе место Пникса, далее за решеткой чернеют пещеры – это могила Сократа, а вот здесь на пустынной скале, обставленной желтыми мраморными глыбами, заседал некогда ареопаг.
Хочется дольше остаться на этих ступенях в созерцании голых колонн развалившегося храма и далекой голубоводной
Саламинской бухты. Хочется воскресить далекую старину, увидеть важных старцев, закутанных в белые тоги, молчаливо спускающихся с мраморных ступеней, увидеть стаю трирем[13] с косыми реями и цветными парусами…
Ведь было же это! Было светлое царство любви и грации!..
– Монэты! Древни монэты, купы, господине, мосье! – обращаясь на ломаном русском языке, тянется ко мне грязный оборванный грек.
Скорее в коляску и дальше, дальше: времени мало… Да и не хочется расставаться с миром грез, терять образы, вызванные видом памятников древности…
Я видел еще театр Дионисия. Полукруглые мраморные ступени хорошо сохранились. В первом ряду, где заседали жрецы, видны даже листья орнамента и целы надписи их имен. На месте для хора паркет пола из черного и белого мрамора почти цел. Повыше последнего – ряды скамей, в пещере часовня. По стенам мозаичные изображения а фреско икон византийской работы. Турки выбили лица святым, на них изображенным, а милые путешественники расчертили их ризы своими именами: дешевая слава всего дороже.
В уголку приютилась и наша бумажная православная икона со славянской подписью в простенькой рамочке.
Бог знает, кто и зачем ее повесил.
Из древнего храма проехали в цирк, ныне заново реставрируемый, – тоже красивая и оригинальная работа из мрамора…
Грустно