– Пойдемте, – говорит он. – Чудная ночь, наверху отлично, какие волны! Вам необходимо посмотреть. А небо! А звезды!.. Один восторг.
– И море видал я, – говорю я, – и звезды, и всё. Однообразно, скучно и гадко. Лежать лучше.
Доктора, мои сокаютники, разделяют мое мнение и отлеживаются, силясь заснуть. Но заснуть удается не скоро. Разные мысли лезут в голову, тяжелые, нехорошие мысли. То ноги поднимет, то голову. Боишься открыть глаза – так неприятны эти колебания предметов, которые должны быть неподвижны. Наконец засыпаешь тревожным беспокойным сном.
Просыпаешься рано, с головною болью и с тревогой прислушиваешься, нет ли качки? Винт шумит ровно, постель неподвижна, мы входим в Смирнскую бухту.
С разрешения начальника миссии я спускаю казаков на берег. С нами едет грек, одессит, бойко говорящий по-русски. По набережной проходят поезда Анатолийской железной дороги и длинные караваны верблюдов. Верблюды одногорбые, живописно нагружены тюками, покрытыми разноцветными коврами, идут длинной чередой, привязанные друг к другу. Впереди крошечный ослик, путеводитель. Иногда, поджав босые ноги, одетый в цветные лохмотья, важно восседает на ослике грязный турок, араб или негр, а часто один ослик покорно тянет за собой своеобразную свиту, а слуги каравана идут сбоку и только криками подбодряют длинноухого путеводителя.
Узкие улицы мощены большими каменными плитами. Говорят, смирнские женщины отличаются своей красотой – не знаю, я ни одной красавицы не встретил.
Зашли в греческую церковь. После недельного промежутка впервые казаки перекрестились на православные иконы. Посмотрели ковры. Смирна ими славится. Хорошие ковры дороги – 100–200 рублей за коврик длиной два с половиной аршина и шириной полтора… Ценится прочность шелка и ровность цвета по всему ковру. Шерстяные ковры много дешевле. Затем, вместе с бравым одесситом, мы поднялись на крутую гору к развалинам Генуэзской крепости, полюбовались чудным видом на голубой залив и вернулись обратно на шаткую палубу «Царя».
Опять завтрак на пароходе, после завтрака песенники на юте и пляска, а потом томительное бултыхание, головная боль и нетерпеливое ожидание нового берега.
24 октября (5 ноября), пятница. В семь часов утра «Царь» медленно входил в Пирейскую гавань. Пирей раскинулся в низкой лощине, со всех сторон окруженной горами. Влево видна возвышенность острова Саламина, у подножия которого